Над головою солнце беспощадно
Палило жаркими лучами, как огонь.
Под седоком усталый белый конь
Дышал охрипло, тяжко и надсадно.
Дорога пыльная скрывалась за холмом,
Сбегая в долгожданную равнину.
Там, разрезая пополам долину,
Шумела речка звонким голоском.
Томимые жарой и жаждой, люди,
Влюбленно к ней в объятия спешили.
Купались в ней и жадно её пили
И путники, и кони, и верблюды.
В тени деревьев, отдохнув с дороги,
Пускались в путь, произнося молитвы;
Кто на базар, а кто на поле битвы,
А кто за милостыней обивать пороги.
Речушка провожала всех весёлой
И нежной песней в дальнюю дорогу,
Раздаривая жемчуг понемногу,
Обогащенный неземною силой.
Его хранили путники у сердца,
Как талисманы счастья и удачи,
Рассказывая встречным, чуть не плача,
О той реке, что так щедра к туземцам.
Дивились люди камушкам красивым:
Пусть не морские, но дороже стоят,
Лишь потому, что прелестью простою
Заворожили глаз купцам спесивым.
Прослышав о камнях, владыка грозный
Велел собрать солдат в поход далёкий.
В долине той, тиранище жестокий
Встал лагерем, разбив шатёр огромный.
С рассветом он согнал народ на берег
И приказал соорудить плотину,
А чтоб рабы не разгибали спину,
Приставил стражников с голодным зверем.
Река, томимая такой жестокой пыткой,
Боролась за своё существование,
За тех, кого приводит к ней скитанье
Умыться, жажду утолить её напитком.
Но не смогла она в той битве жёсткой
Победу одержать. Сдалась. Иссякла.
Как птица раненая, вся она обмякла,
Жалея, что судьба была короткой.
Владыка жадно оглядел пустынный
И обнажённый берег жгучим взглядом,
Лесок увядший, что мостился рядом,
Рыб, умирающих на донном иле.
Просеяв весь песок, собрав весь жемчуг,
Он вновь вернулся во дворец уютный
И под мелодию серебренную лютни
Смотрел на танец диких, пленных женщин.
В его казне стоял сундук с камнями,
Что были собраны на берегу в долине
Той самой речки, что текла б и ныне
И радовала глаз своим сияньем.