он был типичный высокомерный мажор
всегда идущий на перекор
в девятнадцать сорвал кучу деньжищ
кажется торгуя на бирже
он не дурно выглядел и горд был собой
в зеркало любил любоваться
когда о нем написали в Форбс
ему было лишь двадцать
каждый день вечеринки, пусовки
ему нравилось по жизни быть прожигатем
и друзей появилось столько
что и сотни пальцев не хватит
куча договоров, партнеров, встречи, продажи
а ночи коротал с молодым, похотливым телом
через пару лет он не помнил даже
каково это спать одному в постели
он редко видел своих родных
и не спешил навещать
даже как-то старался не помнить о них
он потерял свою мать в двадцать пять
через год и отца унес инсульт
а после его мягко говоря наебут
в двадцать восемь он лишился всех денег
за ними работы, и всех назойливых клуш
друзья пропали, как на замок не закрытый велик
он один остался по факту
и списком мертвых душ
стал список его контактов
когда не стало ни работы, ни дома, ни близких
он боролся, искал поддержки в лицах прохожих
бил челом и стелился предельно низко
но не только жизнь давала пинка под зад
люди отказывали или даже лупили по роже
он извинялся, и опускал глаза
когда каждый день во всех смыслах получаешь удар
когда все что было разом оборвалось
тебе в награду остается лишь дар
способность видеть людей на сквозь
этот сноб, он даже копейку зажмет
этот надменен и всех байками лечит
тот беззаботен, этот простой обормот
а тот не может расправить плечи
герой наш плелся по городу, искал подаяния
смотрел в отражение пестрящих витрин
но теперь он видел лишь камень
который прогнил изнутри
и так тянулись недели, мир крутился вокруг оси
люди скалили зубы сотней кривых зеркал
он каждый день давал обещание не просить
и каждый день его нарушал
он спину гнул, стал любезен в речах
он узнал, что упав на дно
снизу могут еще постучать
но думал всегда об одном
что плевал на всех и несся вперед по головам
что ради наживы выдавал каждый день тону лжи,
а сам отстранен и глух был к чужим мольбам,
и все это, по сути, он заслужил
каждый день побеждая голод и страх
наш бродяга наматывал мили
да неустанно все повторял
лишь бы мама с папой простили
там где-то
на небесах