Не стану рассказывать предысторию, иначе она отнимет много времени и погасит интерес. Если вкратце: вино всему причина. Сейчас же основная миссия – найти эту дрянь, эту беспардонную сучку, бешеную папарацци… Как это сделать – не представляю, но если просто опустить руки, то они высохнут и отвалятся за ненадобностью. Необходимо довериться внутреннему чутью и двигаться. Ярость и месть.
Для начала я сел в нагретый за день «Икарус» неизвестного года выпуска и куда-то поехал. Почти пустой салон пропах соляром и ещё чем-то маслянистым, тягучим, практически осязаемым. В ожидании знака я начал смотреть в окно: вечер плавно стекал за горизонт, оставляя фиолетово-алые разводы; вот показались малоэтажки - город оседал, автобус, нутряно урча, вёз меня за его пределы и каждая остановка отдавалась в нём крупной дрожью. Далеко и долго…
Сойдя на конечной я не увидел ничего знакомого – в полукилометре восточнее остановки виднелись здания неблагополучного типа. Сразу и не поймёшь, жилые они или это промзона. Тишина… Смутная, вызывающая онемение тревога просочилась в моё сознание. Однако, темнеть стало быстрее и выбирать не приходилось – с трудом переставляя ноги я двинулся в сторону трущоб. Совершенная глушь и запустение. Обернувшись, я убедился – ни в одном окне не было света.
За первым поворотом открылся дворик. Проржавевшие скамейки сбросили несколько слоёв краски и местами были изъязвлены насквозь. Самым поразительным на площадке мне показалось обилие песка – мелкого и местами спрессованного в кучки - я пнул одну и её корка с треском разломилась, высвобождая пыль. Чуждое нечто.
Почему меня потянуло именно к этому дому, до сих пор не могу понять. Будто красный кирпич его стен, выветренный до щербин, ждал прикосновения. Попутный сквозняк направлял меня и сопровождал небрежным танцем пакетов, газет и истлевших листьев. Ближе, ближе, какой-то ритм в тишине. Единственным звуком, не считая шороха мусора, был тихий скрип подъездной двери, явно приглашающей войти. Напротив неё стоял грязный автомобиль без стекол, со спущенными покрышками. Ничего особенного. Мне уже было известно, что делать и где искать. Я внутри. Деревянный пол, деревянная лестница, перила с занозами. Как только взгляд уцепился за ступени, я понял, что он не мой – из авто сквозь меня, ступени и прочее… От ужаса меня парализовало – я никогда не ощущал такой материальной бездны, ощутимо растущей, пухнущей, способной растворить. Питающейся. Она густела и медленно переваливалась через дверцы, подбираясь неотвратимо, с жадностью. Меня подкосило и крик остался в лёгких, его перехватил острый спазм. Конвульсивно хватая ртом воздух и пытаясь вернуть тепло конечностям, я начал барахтаться на полу. Упершись в стену, я лягал воздух и молил всё сущее прийти в помощь. Тьма росла и превращалась в ночь, поглощая камни на входе, когда мне удалось толкнуть входную дверь – с её хлопком я почувствовал, что из меня перестала уходить жизнь. Еще долгое время я трясся, сидя на полу, всхлипывал и выл, отказываясь верить в произошедшее.
Подняв себя, что стоило мне ощутимых усилий, я продолжил поиск. На первом этаже была одна единственная дверь. Огромная, чёрного дерева – ни звонка, ни номера. На стук никто не отозвался. Второй этаж оказался с двойными стеклянными дверями, за которыми я заметил сваленные в кучу капельницы, халаты и кресла-каталки. Заперто. Третий этаж оказался последним и с самым высоким лестничным пролётом, имевшим сверху круглое слуховое окошко и подоконник, подобраться к которому можно только при наличии гигантской стремянки. Добравшись до фанерной двери, я уже хотел было постучать, но испугался, что смогу её проломить. Поводив взглядом, обнаружил звонок, очень странный – белая выпуклость на почти ровной стене. Помявшись, я надавил, но вместо предполагаемого звука мне в лицо брызнул гной, а палец погрузился в вязкую плоть. От омерзения меня согнуло и желудок начало нещадно резать. В этот момент за дверью послышался шорох шагов и тонкий, почти кукольный голосок: «Иду я! Идууу!..»
Дверь распахнулась, в проёме показался засаленный, в пятнах фартук на круглом теле, на котором в свою очередь красовалась непропорционально маленькая голова. Тело упиралось одной рукой в собственный бок, а второй в дверной косяк, так что обладательница голоса выглядела стопроцентным заварочным чайником. «Чаво надо, урод?»- пропищала голова. Мне пришлось долго объяснять, кого я ищу и с какой целью, после чего «чайник» ушлёпал вглубь помещения и, бормоча какую-то ахинею, начал копаться в гигантской куче мусора. Самым примечательным в этой помойке был лежащий шкаф с открытыми дверцами, из которого наружу торчали какие-то рукава, меха, тряпки, кульки и вылетали тучи моли. Уже махнув рукой, я собрался уйти, как топот и бодрый писк меня остановили. «На, вот! Её это». Протянув мне какую-то грязную книжицу, «чайник» предложила мне зайти в гости, но я поблагодарил, отказался и, попрощавшись, начал спуск, попутно листая то, что оказалось ежедневником. Заметки наводили на размышления: «Первое отгнило – заменили на сталь», «Сделали ремонт, будем жечь», «Давно не видели Катю. Надо откопать». Что за ересь? В конце обнаружился телефонный номер. А вот это удача! Обязательно позвоню, как только выберусь из этого ада…
Дверь подъезда подалась легко. Холодная, всасывающая темнота клубками щупалец потянулась ко мне, и я не выдержал – заорав и захлопнув дверь, с разбега вскочил на лестницу и обнаружил пропажу двух верхних этажей: лестница упиралась в ровный и гладкий потолок. Как я корил себя за то, что отказался от гостеприимства неряхи!.. Тьма напиталась и стала сильнее – я нутром чуял, как спасительная дверь медленно, с протяжным, скрипом поддаётся. Ударил адреналин. Единственным выходом оставалась та, огромная, чёрная, в которую я неистово колотил. Никто не ответил. В отчаянии я начал таранить её плечом и та пустила меня навылет со щепками и трухой – я провалился вниз метра на три, но падение было мягким, прямо на кучу разлагающихся тел. Таких же, как я. Хотелось закричать, но я не мог, обоняние потерялось, всё начало меркнуть и моя плоть стала медленно расслаиваться, местами отваливаясь.
С трудом собрав остатки разума, я начал класть тела друг на друга в надежде выбраться, но склизкие они съезжали, и мне пришлось строить из них лестницу, начиная с костей. Кое-как дотянувшись до края и выкарабкавшись, я увидел открытую входную дверь и яркий, до рези в глазах, дневной свет.
Наслаждаясь солнцем и радуясь каждой минуте свободной жизни, не услышал приближающийся шёпот: «Да, это один из них! Рубим его! Давай, скорее!» Толпа из человек двадцати, вооруженная тесаками, лопатами и прочим инвентарём пристально смотрела на меня. Спасая своё гниющее тело, я побежал. Сил хватило только на десять метров – разложение добило меня раньше охотников. Развалившись на составные, успел заметить, как подошла та, которую я искал. Объектив. Вспышка…