Она любила вены на его худых руках,
Как линии неведомых созвездий.
И мысли её часто витали в облаках,
Среди воздушных замков и поместий.
Она любила слушать и любила говорить,
В ней уживалось много персонажей.
Её душа тонка была как шёлковая нить,
При этом оставаясь прочной пряжей.
И если б он доверился скупой палитре слов,
И осушал чернильные сосуды,
Ему бы не хватило бы и дюжины стихов,
На то чтоб описать её причуды.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
На первой же странице он нарисовал пунктир,
Который отмеряет четверть века,
Когда его незыблемый, такой огромный мир
Вдруг сжался до размеров человека.
Со стороны, наверное, он робок был, смешон.
И взглядом с нею встретившись впервые,
Он больно ущипнул себя, боясь развеять сон,
Но к счастью, все эмоции - живые.
А кожа её пахла словно карамель,
Легчайший аромат французской гаммы.
Она напоминала чем-то Зои Дешанель,
Актрису из той самой мелодрамы.
И в этом вся ирония. И в этом и подвох.
Из образов не мною сотворённых,
Я выдумал историю (а тут печальный вздох)
Про двух несуществующих влюблённых.
Не скрою, что хотелось мне себя вписать в сюжет,
В него добавив каплю импровиза.
Я этого не сделал, но передаю привет
Любителям духовного стриптиза.
И раз уж вам так хочется счастливого конца..
Они прожили долго, душа в душу.
Невидимая нить связала прочно их сердца,
Как будто океан связав и сушу.
А здесь, как вы заметили, опять идёт пунктир.
И этот символ полон сожаления.
Как будто бы незыблемый, такой огромный мир
Остался за чертой воображения.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -