Слушая лязг железнодорожных цистерн
В темноте, имя которой - Бог -
Ибо он так же всеобъемлющ и эфемерен -
Выбираю самую длинную из дорог,
Под ногами щедро рассыпанных. Грузом
Неподъемным ложится тоски печать.
Я бы отрекся от всякой музы;
Казалось бы: с этого б и начать...
...Новое, яркое, предельно честное,
Но вместо этого бьют под дых
Мысли, до ужаса неуместные...
Здесь бы помог виноградный жмых.
В волнах тонули, однако не вышло
В море остаться. Не помним почти,
Как получили в то самое дышло.
Эти слова не читай. Но прочти,
О том, как слушал поезда в кровати,
Рельсы под собой восхищенно ощущал
Лязгами и визгами. "Хватит! Хватит! -
Возбужденно повторял, смеясь и трепеща.
А улица врывалась в оконные стекла,
Оглушительно хохоча, весне навстречу,
И фонари смотрелись как-то блекло,
Собственному свету в противоречие.
Цистерны скрипели по рельсам железным,
А в сердце билась воронья стая
Осознанием собственной бесполезности;
Этого тоже, прошу, не читай.
Потом все исчезло. Окно закрыли.
И тьма потеряла божественное начало.
Но только цистерны, как волки, выли
В воспаленном мозгу, где все кричало.