ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ХV111
Едва порог переступили
Егор и Юля, как испуг
Сковал хозяйку.
Будто вдруг
Её водою окатили.
Худа, забрызганная мелом,
В косынке, сбитой набекрень.
Впервые за прошедший день,
В молчанье, будто онемела,
Она присела на сундук,
Ни ног не чувствуя, ни рук.
Какое благо - пасть на койку,
Чтоб суток трое спать и спать!
Увы, такому не бывать:
Примерно через час - на дойку.
И вновь до ночи - пот, навоз,
За вяхирь* сена брань до слёз,
Комиссии, падёжь приплода,
Придирки вечные Удода...
И думы-думки - чем топить
И чем детишек накормить.
С тех пор, как Зореньки
не стало,
Худое Тонино житьё
Шатнулось.
И внутри неё
Как будто что-то оборвалось.
Тесня, подтачивая дух,
Уже давно в ней зрел недуг.
Слезой глаза всё чаще квася,
Она чужих чуралась глаз,
Предполагая всякий раз
В них весть недобрую о Васе.
Вот и сейчас(её ль вина?)
Была к Егору холодна.
Он был (пока) представлен
другом.
Назвал себя и, пряча взгляд,
За неимением досуга,
Прервать визит был очень рад.
И Юлька вслед, подобно тени,
За ним на миг метнулась в сени,
Шепча:
"Ты поспеши, помру
В тоске..."
"И я".
"Не врёшь?"
"Не вру".
Коротким взглядом проводила,
Шутя, толкнула пальцем в бок.
Путь не опасен, не далёк,
А сердце яростно забилось,
Как птица, пойманная в сеть.
И так хотелось зареветь.
Вернулась в хату.
Тоня носом
В чувал уткнулась:
"О, Будда!.."
Но тут же, радость обуздав,
К подруге двинулась с допросом:
Откуда всё, и что, и как -
Мешок продуктов - не пустяк!
Тут нет ли в чем-нибудь подвоха?
Теперь за кружку молока
Десяток лет наверняка
Дают...
А вдруг Егор - пройдоха!
Он из своих или чужих,
И чей он муж или жених?
Ответами довольна вроде.
"Вот и у Васи был во взводе
Егор. Фамилия - Иньков.
Рубаха парень, но притвора:
Он из себя всё корчил вора,
А был смельчак из смельчаков.
Вплавь пробирался в стан врага,
Средь ночи, а в реке - шуга!
Назад приплыл, и сразу в бой,
Туда ж, за реку...
Что с тобой?
Взволнована и вся сияешь.
Будто от гордости.
Постой,
Ты что-то от меня скрываешь!
И твой товарищ не простой:
В глаза не смотрит.
Скулы белы -
Напрягся так.
А с виду смелый.
Нелепость маленькая тут:
Одет как лётчик,
а обут?
С тужуркой разве ладят чуни?
Какой же франт в них ноги сунет,
Пока не ведает нужды
Маскировать свои следы?
А твой - гляди, какой терпимый!
Ему бы унты или пимы...
А кто-то, впрочем, был на днях
У нас в нездешних сапогах.
Несу от клуни я полено,
На топку. Снегу там - в колено.
И вижу странный этот след:
Туда ведёт, оттуда - нет.
Кто шел, тот в небо не взметнулся,
Скорее, сел, переобулся.
С Законм, видно, не в ладах.
Не твой ли он приятель?"
"Ах!
Признаться рано или поздно
Придётся ведь...
Егор мне муж...
Отныне. Всё у нас серьёзно.
Мы натерпелись оба стуж
И всяких бурь поодинчке.
Теперь мы в паре. И вдвоём
Тяжелый крест наш понесём,
А на пути - сплошные кочки.
За ним - грехи верёвкой длинной.
Но он на днях идёт с повинной.
Да ты так грозно не гляди,
Все наши муки - впереди.
Виной замаран не одною,
Он всё ж не глуп, и добр душою.
Связать судьбу с ним не боюсь".
"Что ж, я за вас перекрещусь,
Хоть рождена в буддийском стане.
Христос за то карать не станет:
Господня суть везде одна,
Разнятся только имена.
Х1Х
Скажи, а почему войною
Егор грехов не искупил?
Он что, их позже накопил,
Когда уже не звали к бою?
Он был на фронте?"
"Да, сапёр..."
"Ишь ты, как Вася...
Разговор
У нас какой-то однобокий.
Где был, что видел он? Скажи,
Он называл места и сроки?"
"Нет-нет, я помню лишь Тижи".
"Тижи!.. Январь сорок второго?..
Так-так... Я не ждала иного...
Егор от Васи? Он - Иньков?
Давай-ка без обиняков!..
"Потише, детвору разбудим..."
"Егор - от самый?"
"Верно, он".
"А Вася?"
"Он и его люди
На рождество..."
Негромкий стон
Ненужным сделал продолженье
Тяжелой фразы.
Без движенья
Сидели несколько минут.
Под пересвист и перегуд
Детей беспечного сопенья.
"Он Васю мёртвым видел?"
"Да.
Глаза закрыл и взял бумаги.
Но вышло так, что их не сдал,
Попавши позже в передряги.
Там есть письмо и для тебя.
Последнее".
"Веди к Егору".
"...Ах, Тоня, Тоня, как не впору
Я говорю, его губя.
Твоё несчастье всё раскроет,
И нынче ж Ёрку заберут.
Но что теперь изменишь тут..."
"Об этом знать мы будем трое.
Клянусь держать себя в руках.
Веди".
"Егор в Кутейниках.
То есть, в пути.
Пошел за Зорькой.
Нашлась. Сегодня приведёт".
"Спасибо. Но не сладок мёд
И не заметен в чаше горькой.
Идём, догоним..."
"Ты безумна.
Лицом горишь и дышишь шумно.
Сядь, успокойся. Вот вода".
"В поставе капли..."
"Я подам.
Что, лучше?"
"В горле будто вата".
"Поплачь. Я, дура, виновата.
Рублю с плеча".
"Тебя ль винить?
Всё ж, Юля, лучше мне сходить
К Егору.
Глянь-ка, в окнах сине,
Уже рассвет. И праздник ныне.
На улице давно народ...
Егор не глуп, и не рискнёт
Идти открыто.
Пусть покажет
Письмо. А ждать я не смогу.
Такую муку и врагу,
Кто пожелает, Бог накажет.
Он у тебя?"
"Нет, мы не стали
Пока жить вместе. Он в подвале,
Под старой клуней, где дрва.
Там сдвинешь брёвнышко едва -
И видно крышку.
Он ответит
На стук.
Смотри, проснулись дети..."
Безмолвно с печи слазит Тит.
Глаза закрыты, мальчик спит.
И, сонный, тянет к маме руки,
Предвидя будто час разлуки.
Она его на миг к груди
Прижала и, отдавши Юле,
Сказала: "Ты тут пригляди..."
И в чём была - за двери пулей.
________________
* Вяхирь - приспособление для ручной перенски
сена, соломы и пр., состоящее из сетки
и двух деревянных дужек.