Простужено, стыло, дрогло,
от пустыря и точки -
до жестяного горла трубы этой водосточной,
от звона твоих трамваев - до тёмных твоих задворок,
до детских воспоминаний, что тащат меня за ворот
туда, в непосильный ветер, на крышу моей трущобы,
где пахнет дождём и смертью расплывчато и нечётко,
от выброшенных оскалов засохших арбузных корок -
до тёплых твоих подвалов, до грубых твоих заборов,
от башен и новостроек - до самой последней ямы,
от памятников героям - до нищих старух у храма,
что просят монет и хлеба, боясь твоих диких танцев,
и греют твои победы в своих заскорузлых пальцах…
от грязных твоих воронок - до звуков твоих мобильных –
я знаю тебя, мой ворон,
мой город,
мой голубь дымный –
я вот он, твой дух дворовый, последний в твоём тумане
полёт над гнездом хрущёвок –
незримый, печальный, давний.