Очередное

               

Спасибо, Господи, что даёшь мне все эти строки.
Благодаря им, мои дни не так уж и одиноки.
Спасибо, что жалуешь сил творить,
Чуть писать,    менее говорить.
Не рвешь  единящую тело нить.            
Что  услышу   внутри  себя,  не держу,         
Отдаю   всё  бумаге   медленно.  Дорожу.
Ценю, что слово твоё    моим   многих лечит.
Свободно.
Манит, как вольный кречет, ни чёт, ни нечет.
Не журавль, но в облаках.
Пусть  летает ниже пока,
Но только совсем не меньше любит жить,
И парит "во всю прыть",
Не позволяя себе остыть, простыть, и погибнуть,
Превратившись в муть,
Которая создана  где-нибудь, как-нибудь,  и когда-нибудь,
Совсем не для того, чтоб тревожить души, и порождать поступки,
А так,  ради минут скуки, шутки,
Опустив руки,     подносящие стопки на уступки
До следующей битвы с миром, до следующей болевой,  страстной зарубки,
До крови, до мяса, лишаясь руки, уха, глаза,
Частички онемевшего сердца, частички…
И вновь эти птички-синички  в руках,
Сжатые в кулаках,
Никогда не летавшие в облаках,   
Погибающие в побоях и синяках
На дороге,  паперти, площади,
Собирающие крохи на пропитание, чтобы выжить,   
Волоча    свои     непомерные  грыжи.
И крича: «Да, летаю, летаю я.
Пусть не высоко и стаями,   
Но   зато    я  есть,         рядом,        здесь.
Оглянись, ведь всё равно   вокруг никого   не видно.
Остынь, подумай, не так будет  обидно,
Что мир не принадлежит тебе,
Оставайся  в   прожженной голытьбе,
На съедение  во’ронам и котам.
Прости,   я  может  обижу,
Но  тебя   не  ждут  там.
Тебе никогда не бывать там…
Это правда, мудрого аиста.
И ты…  грустно…  почти соглашаешься.
Весь этот чертов ком
Проглотить пытаешься, напиваешься,
Отрекаешься от целей, мыслей, дел…
Говорят:  «О, как ты похудел.
Диета?  Следишь за собой?
Твой любимый цвет розовый, голубой?»
А ты думаешь: «Господи, как же они далеки…»
Ты ж  не Форрест Гамп, но  бросай,    беги…
Беги, пока ноги несут, отдаляя  страшенный,   тяжелый суд,
Беги, пока видишь вдали красу,
Беги, непременно  заметят и вознесут…
Не за то, что делал,        за..., что непонятно зачем,
Но достойно усилий.  Не раз так уже возносили,
За силу, кровь, убийства...            демонов и тиранов.
Ты ж не такой,     в   стаде  блеющих век баранов.
Рано,   друг мой, ещё рано.
И добро твоё, ненужное никому, оставь, бросят и проклянут,
Выщемят и спалят.  Так многие говорят.  Дак  на кой ляд?
Всё это будет,  точно,  но после смерти,
Пройдет еще около трети, пяди, аль четверть века, и тогда вспомнят,
Заговорят,  (не в Мекке  века), как про лучшего человека.
Поставят  вдоль стенки   в  гранитный ряд,
Только зачем  тебе этот взгляд, и,  конечно, не будет  нужно.
Под крестом,  над созвездием неба,   южным,
Звезды, так и не сдвинутся в их пути,
Так что разжимай свой кулак, отпускай её:
«Эй, синичка, лети».


В исполнении автора:

https://t.me/AlexeyProkhodimov/36