На фотографии мы с сестрой на могиле бабушки и дедушки
Написано в соавторстве с Кочергиной Галиной, Балашовым Алексеем, Балашовой Варварой.
Из воспоминаний моего дяди, Валентина Михайловича Ляпакина, о своих родителях (моих дедушке и бабушке).*
«…Мы – дети страшных лет России-
Забыть не в силах ничего…»
А. Блок
Мой отец, а твой дед, Михаил Андреевич Ляпакин, ушёл на пенсию в звании капитана второго ранга.
А служить он начал в 1924 году матросом на «Авроре», которая уже тогда была учебным судном. Когда срочная служба стала заканчиваться, Михаилу Андреевичу предложили остаться на сверхсрочную, он был назначен старшиной легендарного крейсера. Служба на «Авроре» продолжалась до 1937 года.
Затем отца послали учиться на офицерские курсы. После их окончания он ходил в загранку уже на другом судне, побывал в Турции и Италии. А перед войной его послали служить на Черноморский флот в Севастополь, где служил поочерёдно на двух больших крейсерах (один из них – крейсер «Украина»).
В Севастополе его и застала война. Сначала Михаил был начальником артиллерии на корабле, потом помощником капитана. Во второй год войны был ранен осколком в голову, но вылечился и вернулся в строй.
Довелось ему испытать на себе и тяжесть репрессий. Самого-то его судьба уберегла – помощников капитанов в основном не трогали, а вот друзья его и сослуживцы пострадали многие. По доносам своих же матросов, что на самом деле работниками госбезопасности были… Господи, где только этих их не было, даже отцов друг, служа старшиной, на самом деле был полковником ГБ.
По окончании войны отца перевели служить на Балтику, начальником порта в Кронштадт. Отслужив там пять лет, он попросился в отставку – замучили старые раны. Отпустили… И ушёл он, звеня медалями и орденами Ленина и Боевого Красного Знамени.
***
С будущей женой своей, Ефросиньей Андреевной, отец встретился ещё до службы, на молодёжных посиделках. Было так раньше заведено: вечерами молодые люди собирались у кого-то в доме, и местные, и из других деревень, на людей посмотреть и себя показать. Девушки рукоделием занимались, парни песни пели, болтали о своём, ну и друзей-подруг себе присматривали, конечно.
Рассказывала мне твоя бабушка, что отец в ту пору слыл драчуном и хулиганом, и компания у него была такая же. Так что в первую встречу впечатление на Ефросинью он произвёл, конечно, то ещё. И шумный, и грубый, и шапка страшная какая-то… Но деваться-то некуда, компания одна, так волей-неволей и познакомились.
А была Ефросинья, надо сказать, невеста всем на зависть - красавица, умница, руки золотые... Выросла она без отца, кроме неё дома были четверо по лавкам, а старшая сестра в колхозе работала, и матери по дому была не помощница. Так что в школе Фросе отучиться дали всего три класса. Учитель тогда даже к ней домой ходил, жалко было хорошую ученицу терять, но мать настояла на своём, и девочка стала за вторую хозяйку.
Когда же ей исполнилось тринадцать, мать отвела её на ткацкую фабрику «Труд». По возрасту она маловата была, конечно, зато высокая, так что мастер повздыхал, но всё-таки взял.
Так до самого замужества Ефросинья и проработала на ткацкой фабрике. Все заработанные деньги она отдавала матери, только однажды решила потратить совсем немного на себя, но мать как узнала, так и схватилась за коромысло. Сурово, конечно, но… деньги-то в семье действительно были вечным дефицитом.
Ну, а после случился с нею Михаил. Правда, вскоре ему на службу ехать пришлось, но знакомство продолжилось в переписке и закончилось письменным предложением руки и сердца. А когда срочная служба кончилась, точней, перед самым её окончанием, Михаил приехал и забрал Ефросинью в Питер. Там молодые снимали частную квартиру. Он служил, учился в офицерской школе, она ждала его дома и потихоньку привыкала к новой жизни.
Надо сказать, что городская жизнь была ей внове, но со стороны этого никому видно не было. Неведомо откуда, но было у деревенской девчонки чутьё на то, как себя вести, держать, как говорить, как одеваться… Вскоре у неё даже своя модистка появилась.
И даже после войны, когда они с Михаилом вернулись в Петушки, Ефросинья всё равно держалась как городская, в чужую жизнь нос не совала, сплетен избегала, на лавочке с соседками о нравах нынешних не вздыхала. И детей, и внуков такими же воспитала.
***
Когда началась война, твою бабушку должны были эвакуировать из Севастополя за Урал. Но как и на что там жить – об этом никто, конечно, не думал. Местные, может, и пустили бы поквартировать, а может и нет, и пришлось бы ютиться в землянке. Поэтому, когда эшелон остановился на станции Куровская, что совсем недалеко от родных мест, Ефросинья приняла решение вместе с детьми вернуться в Петушки.
Детей было двое: Валентин и Тамара. И оба в пути заболели, сначала Валя – дифтерией, а потом Тамара – скарлатиной.
Для Ефросиньи наступили чёрные дни. Она разрывалась между двумя больными детьми, находящимися в больнице. Вале было так плохо, что однажды пойдя в туалет, он на обратном пути потерял сознание и упал на чью-то койку, за что потом его очень ругала нянечка.
В конце концов, дифтерия дала осложнение на сердце и лёгкие, и Валя умер. После его похорон Ефросинья каждый день ходила на кладбище, а потом едва живая приходила домой и падала в спасительную пелену сна.
Но вот однажды ей приснился странный сон:
Будто идёт она по мосту, а навстречу ей – монашка. И говорит она твоей бабушке, мол, знаю, большое горе у тебя. Но постарайся себя перебороть, и знай, что дочка твоя скоро поправится…
И случилось чудо: Тамара пошла на поправку. А имя Валя по наследству перешло к самому младшему сыну – то есть ко мне.
Дети не видели отца все долгие годы войны, только письма от него приходили. Но когда Крым освободили, Михаил приехал на побывку и привёз сыну красивущий велосипед с огромными колёсами, немного погостил и снова уехал, а потом прислал письмо, мол, приезжайте ко мне.
И твоя бабушка отправилась к мужу. На станции их встретила грузовая машина, присланная отцом, и охрана из вооружённых матросов.
Если помните из истории, то в конце войны (1944 г.) Сталин приказал вывезти из Крыма татар. Остались пустые дома, сады… Казалось, что люди только на минутку покинули свои дома, и вот-вот вернуться. И, главное, никто из приезжих и не порывался заселяться в них – места эти казались застывшими во времени, и даже смотреть на них было жутковато.
Но дорога проходила именно здесь, а закончилась в местечке Ахмечет. Там семья и поселилась в частном доме с хозяйкой. Потом отца перевели служить в Ялту и дали служебную квартиру. Потом были Одесса, Николаев, Севастополь, Кронштадт… словом, суровые будни морского офицера и его семьи.
***
В родные края Михаил Андреевич с семьёй вернулся военным пенсионером в 1947 году. По тем временам это давало большие льготы: ему выделили землю и дали под строительство дома ссуду (под 2 %).
В то время новые дома никто не строил. Покупали старые избы в деревнях, разбирали их по брёвнышку и привозили на свою землю, а там собирали заново.
Вот и дед тоже: купил дом в дальней деревне, и поставил в Петушках, вон, до сих пор стоит. Для обустройства дома ему выделили лес за Клязьмой, только очень мало: он был авиационный, даже в Германию в своё время возили на продажу за вольфрам, и без учёта из леса нельзя было даже пень вывезти. Вот так и обосновалась семья Ляпакиных в Петушках…
К сожалению, в нашей семье не осталось ни наградных книжек, ни военных аттестатов Михаила Андреевича. Кто-то украл орден Ленина и даже кортик.
Только и остались старые, потемневшие от времени фотографии.
* Диктофонная запись сделана 1 февраля 2014 года в городе Петушки Владимирской области.