Какая тишина обволокла весь дом!
Морозы поднялись в январский полный рост.
Блистает серп луны и россыпь ярких звезд
В зиянии небес за инистым окном.
Сон. Глухозимье. Глушь. Полночный мертвый час.
Искрятся лед и снег. Дрожащим языком
Лампадка лижет мрак у карих Божьих глаз.
Оклады в темноте мерцают серебром.
Пробило полночь. Вдруг, как будто домовой
Подростка подтолкнул, шмыгнувши из угла.
Открыл бы он глаза, от страха сам не свой,
Да бабушка вчера под вечер умерла.
И кажется ему, весь мир оцепенел
И вымерз. Только печь под боком горяча.
А луч луны в окне потусторонне бел,
Какой-то мотылек кружит внутри луча.
… Печально и светло на самом дне зимы.
Вдруг кто-то – звяк да звяк! – крючком двери входной
И словно дверь толкнул средь полной тишины.
Не бабушки ль душа прощается с тобой?
А если ты умрешь, увидишься ли с ней?
Ночную духоту сверлит с киота взгляд.
Колеблет ветер цепь рождений и смертей,
Звено вослед звену струится наугад.
Безмолвная страна лежит в плену снегов.
Сдавила ей гортань суровая зима.
Во мглу ее судеб, во тьму ее веков
Ползет зима, плывет, сводя тебя с ума.
1984 г.