...
Жизнь - коварная зараза штука.
Что-то в ней я пытаюсь найти.
Каждый раз играет она со мной злую шутку,
Паутины-сети начиная плести.
Так кто я такой?
И что здесь мне ТАКОМУ делать?
Бесцельно, бессмысленно семки жизни лузгать?
Или всё же пойти за тобой?
За тобою, судьба-злодейка!
Вечно путаешь карты ты мне.
Так лишилось сердце улыбки,
Так затупился живой многогранник во мне.
У этого многогранника много углов,
Но бесконечности их количество не равно
И никакие их не восстановят травы,
Лишь только процесс затормозить я готов.
Всегда раздирало на две части меня,
Хоть стучи от бессилия азбукой Морзе!
Как же больно, наверно, друзьям видеть меня
Но об этом поплачусь я позже..
...
Как изменился наш мир:
Столько развелось в нём лжецов и подонков,
Словно дюны в пустыне песчаной Тахрир
Выбирались столетиями из своих нор они робко.
Вылезли грязные телом,
С немытой чашею души.
Разрисовать бы их чёртиков мелом
Или бросить в Стикс за камыши!
Но что поделать: их уж миллионы.
Быть подонком нынче тренд!
И чтоб добру надеяться на хэппи-энд
Нужно бить в лоб этих товарищей звонко!
Маска.
Вы знаете, что я стал замечать?
Что не убийством и голодом наши проблемы едины.
Пазл внезапно сошёлся воедино
И как же врага сего нам не знать?
Напротив, этот товарищ коварен и хитёр:
Лишний раз на публику ни тю-тю.
Каждый раз как к директору на ковёр,
Он являет личину свою.
Он был среди нас всегда.
Неизлечимая чёртова корь!
ЧТО ЖЕ спросите вы тогда?
Ну же, не томи, автор, глаголь!
Да всё просто, как корыто старухино.
Призвана затуманить наш разум, как сказка.
Прямиком из Лжеговорухино;
Объявляют: "На сцене графиня Маска!"
Люди разучились быть собой
И я тому сущее подтверждение.
Проще сейчас взять чужой личности удостоверение
И вот он старый/новый - другой.
Или мир наш настолько жесток?
Или социум совсем уж стал бесчеловечен?
Что даже Купидон - любви стрелок
Стал в промахах чаще замечен.
И как сказать человеку,
Что он такой какой есть?
И что как маска Сенеку
Не скроет ни за что не в честь.
А он дубинушка отнекивается,
Мол, одно другому не вредит!
Вот мир в бездну потихоньку и катится.
Побеждает нас грабитель души и бандит.
Ни одна тюрьма не в силах
Сдержать его цепкие, гадкие руки.
Заменил он совсем наши лица,
Стали жертвой мы круговой поруки.
Человечество, улыбайся,
Когда хочешь улыбаться!
Человечество, радуйся,
Когда на душе радостно!
Но богом ЗАКЛИНАЮ:
Забудь ты про штукатурку и краску,
Дернутся - пригрози, мол, ухх запинаю!
Только так разрушим мы маски.
...
Недавно прочёл я Есенина вновь,
Был то "Чёрный Человек".
Мне мгновенно тогда взбудоражило кровь,
Что случилось второй раз за век.
Я давно заметил эту тень,
Что преследует меня по пятам
Ни на миг не отходит, вот ведь не лень!
Вот по шее ей б дать с горяча!
Но раз уж вкусив,
Век не отвяжешься.
Она покажет всем остальным даже сквозь рощу плакучих ив
Того, кем ты мнимо кажешься.
Толпа любит харизму.
Толпа любит жестокость.
Люди любят добротизму.
Люди любят души широкость!
Люди любят, когда их слушают.
Люди любят ласку по себе.
Толпе любо, когда ораторы чавкают.
Толпа обычно глумлива по чужой вине.
Этот второй я - демон крылатый.
Лицом он бесспорно вышел,
И лишь сзади оно истинно кривовато-
Именно то, что дано свыше.
Не стоит врать людям,
Даже если твой слог груб и дерзок.
Не стоит бить их кулаком в зубы,
Даже если им вид твой просто мерзок.
Человек забывает,
Что такое естественность.
Ему уже неведома искренность.
Так человека ли дух уже по земле летает?..
...
Воспевать гуманизм-
почему бы и нет?
Начинает играть обветшавший кларнет
Сюиту забытого архаизма.
Не так уже легко стряхнуть с него пыль:
Очерствело сердце человека.
Вскружила голову денежная быль
Так, что уж не видит душа в мире просвета.
Зелёные бумажки здесь правят бал.
Словно раздутый огонь в кострах,
Гуляет по миру алчный амбал
С долларовой сигарой в зубах.
За шквар он хватает каждого,
Но, схватив крепкого, он спотыкается.
Падает просто-напросто
И злобно, показав потом глазёнки, скалится.
Гулким голосом кашелота
Во впадине Марианской
Он отвечает мне якобы неохота:
"Что ещё за хрен с горы Уральской?"
И своим пальцем, вернее, жирной колбаской
Раздавить Голиафина захотел Давида,
Но нет, не пропоют по человечешке панихиду,
Он ещё сполна даст монстру острастки!
Поэт - неубиваемой духовности воин,
Который в поле обречён быть одним.
Может начать он с простых колкостей,
А закончить как рифм херувим.
Он может заразить душой -
Опасным по нашим временам заболеванием.
Тогда будет имя тебе - изгой
И скажу тебя я:" Проваливай!"
Вот речи той Голиафины.
Скотчем, не иначе, затыкает он рот;
Кушайте, мол, детины картофелину
Воскрешение души не стоит ваших забот.
Редкой птице суждено быть на той стороне Днепра.
Постскриптум: Николай Гоголь.
Будет ли этой птицей твоя душа?-
Решать тебе, мой друг, и твоей воле.