посвящено Леониду Фомину
Косач был ранен, волоча крыло,
Прихрамывая, обходил валежник.
И в ельнике глухом не рассвело,
Но предрассветно на поляне брезжит.
Он чутко слышал тишь и боль в боку,
И сладко сердце очень гулко билось.
Ему опасно так не приходилось,
Забыв себя, воскреснуть на току.
Но он взобрался на трухлявый пень,
Не очень ловко, но гордясь при этом.
И от бровей пунцовых вспыхнул день
И загорелся розовым рассветом.
Косач запел, косач затоковал,
Заплакал инвалидом нетверёзым:
О том как о подруге тосковал
И как зовут высокие берёзы.
Он видел человека в шалаше,
Он чувствовал, что силы стало мало,
Но столько горя было на душе,
Что даже смерть нисколько не пугала.
Свою печаль и маетные сны
Выплёскивал он, не боясь взорваться,
Он понимал, что будущей весны
Ему, калеке, будет не дождаться!
Он должен был прийти на этот ток
Вот так, открыто и неосторожно.
Он всё сказал, он сделал всё, что смог,
И даже больше сделал, чем возможно!
Косач замолк, и, ветками шурша,
Заковылял приниженно и снуло,
Шёл отрешённо мимо шалаша,
Откуда мёртвым холодом тянуло.
… Сидел охотник, светел, как стекло,
Заворожено и ружьё не тронул,
И защемило сердце, запекло,
И валидол достал – вместо патрона!
----------------
Примечание: косач = глухарь
Опубликовано в книге "Рябиновый заулок", 1989г