ОВРАГ
111
Короткой оттепели воды
Окаменели. Север мчал
Полки Мороза-воеводы
На торжество своих начал.
Беснуясь в вихре разудалом,
Смеялась, выла кутерьма...
В края степей могучим валом
Катилась русская зима.
Давно искуснейшие перья,
Под властью белой красоты,
Вплетали сказки и поверья
В канву суровой простоты.
Но всё ещё не скрыта проза:
Мы все в восторге от мороза
После жаркого и блинов,
Когда в крови бурлит вино,
Когда накатана дорога,
А быть в пути не нужно много...
Когда мы в выборе вольны,
То в зиму просто влюблены.
Но тот же холод будет жутким,
Где опустели погреба,
Где не наполнены желудки
И не натоплена изба.
Где душу надрывают стоны,
Где полдень мрачен, как и ночь,
Где ни стерпеть и ни помочь:
Куда ни кинь - во всём препоны.
Симпатий к первому не скрою.
Но с обстановкою второю
Гораздо больше я знаком.
Коль просочилась горечь в строки -
Приму безропотно упрёки,
Но отодвину их тайком.
1V
Вдова, укачивая сына,
Чуть прикорнула в уголке.
Над люлькой старая пружина
Скрипит певуче на крюке:
"Скрып-рып - идёт к мальчишке нега,
Скрып-рып - и ты сама поспи..."
И вот вдова уже в степи,
Дорогу видит. И телега
По ней в пыли, как челн плывёт,
А на телеге едет тот,
Кто неизменно снится ей
Полторы тысячи ночей.
Она к нему простёрла руки,
Зовёт...
Но жаль, что эти звуки
Лишь отпугнули зыбкий сон.
А, впрочем, нет...
Сосульки звон,
Пожалуй, был тому виною...
Чу! За стеной какой-то хруст!..
Вдова - к окну, но двор уж пуст.
Вздохнула:
"Что это со мною?
Который раз себе дивлюсь:
То без причины сердце ноет,
То страхом вдруг так и омоет!
Трусливой, что ли , становлюсь?
Нет, нам такое не пристало...
Ах, я ж письмо не дописала..."
Она присела у стола,
листок разглаженный взяла,
Перо нетвёрдо опустила
В густые бурые чернила
(Их выжимали в дни войны
Из спелых ягод бузины).
О, письма-письма,
письма вдовьи!..
кто хоть одно из них прочел,
Тот всем бы благам предпочел
Их век читать.
Не ради нови
Молвой не вспаханных полей,
Не ради пламенных речей
О долге и пролитой крови,
А лишь затем, чтоб осознать,
Как это можно - ждать и ждать
Тех, кто невесть в какой сторонке,
Прошел последнюю версту,
Над кем перекрестил черту
Рубец солдатской похоронки?
Вдова задумалась,
как вдруг
Дверной скобы негромкий звук
Спугнул привычных дум ватагу.
И тут, как будто, ветерок
Прошел по коже. И перо
Упало, пачкая бумагу.
Не все мы родились в рубахе.
Испугов мутные рои
Знакомы нам.
Но вдовьи страхи
Имеют признаки свои.
Где ожиданье утомляет,
Надежды всплеск
"а вдруг, а вдруг..."
Особый трепет добавляет
В известный заячий недуг.
Рассудок мало тут поможет.
Вот наша героиня тоже,
Забрав себе какой-то вздор,
Спешит в холодный коридор.
А ноги - будто вязнут в глине,
И сушь во рту, и в теле дрожь:
Вообразлось Антонине,
Что стук на Васин так похож!
Хоть разом вспыхнуло сомненье -
Не тут-то было:
устремленье
Ломает рычаги весов!
К двери хозяйка подбегает:
"Кто там?.."
И тут же выдвигает
Рукою трепетной засов.
Уж так не в пору расставаться
Мне с героинею своей.
Признаться, я заметно к ней
Успел душою привязаться.
Я так хотел бы, если б мог,
Её избавить от удара!
Но что же делать, я не Бог,
А лишь носитель его дара.
В исходе, до меня решенном,
По сочинительским законам,
Я вправе(да и то чуть-чуть)
Лишь искривить к развязке путь.
V
Ночная гостья - гром девица,
Красна лицом, в кости крепка -
Соседка, Юлька-продавщица,
Хозяйка местного ларька.
Его с неделю, как открыли,
Снабдивши наспех, как могли.
С ларьком и Юльку привезли,
В Обливской, что ли, раздобыли.
По местным меркам, за особой
Приметы не было особой,
Разве что гребень - дар морей,
Да пламень крашеных кудрей.
Волнение в колючих лапах
Сознанье комкает.
Вдова
Соседку слышит.
Терпкий запах
Доносят Юлькины слова:
"...Я в магазине задержалась.
Совсем темно, иду одна...
Смотрю, у твоего окна
Стоит какой-то!
Я прижалась
К плетню...
Прости уж бабий грех,
Мы все горазды на подглядки,
А мне - тем боле, всё в загадке,
Пока тут не узнаю всех.
С подглядочкой быстрей пойму,
Кто кем доводится кому.
Но тут - иное.
Верь - не верь,
Меня он шкурою, как зверь
Почувстовал. И сжался аж!
Не-е... Тут не просто кобеляж.
В таких делах, уж кто не знает,
Мужик стремглав не убегает,
И даже прячет суету.
А этот будто бы с врагами
Столкнулся вдруг. И под ногами
Прямо взъерошил мерзлоту.
Признаться, мне эта разведка
Не по душе. И, как соседка,
Сочла за долг предупредить..."
"Спасибо.
Только навредить
Успели нам. И если снова
Грабитель двор наш изберёт -
Мне Жаль его, ни с чем уйдёт,
Одна у нас была корова".
"Я уже слышала. Везде
Гутарят о твоей беде.
Всегда, мол, рвётся там,
где тонко,
Мол тешится судьба над Тонькой,
Как кот над мышью..."
"Видит Бог -
Я не ропщу.
Моё несчастье
Народ смягчил своим участьем -
Сам в нищете, а нам помог.
Какой-то пёс ограбил крошек,
Но на земле не только грязь;
Вмиг, от Морозовки до Вёшек*,
Молва о краже разнеслась.
И вскоре стоимость коровы
(Даже с лихвой) стеклась ко мне.
Куплю Бурёнку по весне.
И, может статься, на обновы
Детишкам выкрою. Учесть
Всё постараюсь точка в точку".
"Дай Бог. Но поговорка есть:
Беда не ходит в одиночку.
Побереглась бы".
"Ты права,
Мой опыт это подтверждает:
От встряски отойдёшь едва,
Глядишь, вторая поджидает,
Похлеще первой"
"Говорят,
Ты не из местных?"
"Я ойрат,
Калмычка, стало быть.
Отца
И всей родни, безвестной кроме,
Давно лишилась. И в детдоме
Росла, на берегу Донца".
"Далёко?"
"Нет, под Украиной.
Там и прозвали Антониной,
А от рожденья - Тания".
"Постой, а как же мать твоя?
Что стало с нею и с роднёю?"
"Мне прошлого густую тьму
Не проглядеть. А потому
Скажу лишь, что было со мною.
Да и об этом знаю мало.
Того, что память не впитала,
Она не может сохранить.
Давно хочу в прямую нить
Связать отдельные мгновенья,
Да всё боюсь себе наврать:
Теперь попробуй разобрать -
Где явь, а где воображанье,
V1
В тумане всё, что ни возьми.
Мне было около восьми,