Будтопешт, Бух-Арест, где-та Антананариву.
Я в ближайшей окрестности мехами наяриваю. Нажимают упёртые пальцы по клавишам. Не узнали? Шуты не годятся в товарищи?
Висконпсина столица названьем неведана, Гавгавайями лиц календарные среды мне.
И была же война англичан с Аргентиною, и певец Детка Чан у Далли на картиночке.
Синхропур и Хандрой - край Владимовостока. Красит волосы хной Стокогольм синеокий.
Берега модных клавиш слонов мёртвой костью распевают гимн снов. Кыш! Опять просим в гости.
От Хамчатки до Берингогова пролива путают Ля и До, кто живёт несчастливо.
А счастливым медведи в ушах оттоптались. Сны бессмыслены. Прах. Сумки на бедро взяли.
Редковременно лица искрят откровеньем.
Прав был Дарвин - волчица, волчата, олени...
Паразитами совесть во власть городами.
В пищу молча исходим мы все без глотанья.
Распадёмся на части. На выходе - кашица.
Я не сплю, я в чести, и мне даже не кажется.
Пиджаки миллионов в орденах безысходности. След подошв почтальонов познаём в нежном возрасте, не рассчитаном алгеброй и географией. Увлеклись. Городами-игрой, всё разграфили.
Поддаёмся Рим-Миру. Есть слава-слова. И Йорк-Нью, и Брелин, Токилонд, Москоква.