Караван пришел в чудный мир – лик сумасшествия повидают все?
Лунный алмаз топит день и ночь веером кальяна – птица в полосе.
Песок разгадал частицу истины старой лампы и былого ковра самолета – маниакальные ступени
Императрица времени пришла изменить радикально неверность утра и ночи - тлели блики тени…
Ее казнить было невозможно – весь мир жестоких сердец у ее ног...
Гром. Вскипел Аид и не заметил, как невольно сам оказался у нее в плену.
И никто не понимал, в чем сила той Султанши – великолепие нот,
А тайна была известна лишь отражению в хрустальном зеркале, дрожь в дыму…
Месть брошенной Шахерезады познает судьба долин, и зажгутся свечи от церквей,
Приговаривая: "Только не мсти, научи любить, творить и праведно жить без палачей."
Но что же выберет танцовщица: вибрации родников и колыханий линий на флейте?
Или бездну во мраке пустоты и погасшую надежду из трепещущей крови в темноте?
В ней огонь бессмертной Азии...
Бедрами демон движет и манит-манит глубоко.
В ней огонь бессмертной Азии...
Она жестока, непокорна, дерзка и опасно лицо…
В твоих глазах - танцовщица Востока у прощального пруда;
Я вижу два сосуда, в которых таится хитрая и мудрая вода.
В одной ты смерть хранишь, а в другой жизнь даришь и тайну,
Но какой родник, в каком сосуде – неизвестно больше никому?!
Твоими устами сегодня в танце жарком и холодном играет бес?
Ты меня искушаешь и бездну отправляешь сесть – чей прогресс?
Роскошные кудрявые локоны луну с небес достали и в клочья разорвали, горят лепестки с шипами.
Что же вижу сейчас я?! О, безумие! Роза превратилась в ангела, светлого, с крылышками и стрелами,
Взглянула на меня, лукаво улыбнулась, луну к звездам отправила, лихорадочно звеня миражами!
Вдруг превратилась она в змею, а бывший ловелас играет на флейте их встречу
Но ее ледяной взор, как яростный укор в его судьбе, эхо в лете снега на берегу.
Твои движения плеч сводит несчастного безнадегу с ума; предвещаю юную виселицу
А изгибы талии уносят парнишку в чужую для сердца страну, завещают беглому холсту!
Аромат терпкого тела возносит то в рай, то опускает в ад,
Одурманен и беззащитен твой раб и господин янтаря.
Вдруг слышу эхом ее слова: "Я украшения для тебя и яд?"
Замахнулась плеткой и напустила дикую змею на меня!
Я встаю на колени и смиренно приговариваю: " Ты словно брошенные бусы пророчества,
Брошенные собой, я неловко пытаюсь найти все, дабы излечить одиночество беженца,
Но убегаешь ты от меня – похищаешь смутно – не убиваешь мерзко, узником стала душа у огня ."
Но не понравились ей чужестранца слова, нож достала сурово и крикнула: "Чернила у декабря"...
Милый, себя спаси ты для начала. И с глаз моих спускается былая слеза – я теряю ее навсегда. Зря?
Нахмурив темные брови, с безмерной гордостью отвергла любимого, себя сгубив у покоев дня?
Ее движения флиртуют с разумом моим и уносят в глубину яркого костра,
А сладостные и горькие речи соблазняют сердце всех мужчин.
"О, Султанша ты моя, то нега, то прекрасна, то хитра – изюминка творца.
В тебе я вижу Царицу пророка," проговаривают языки седин!
Алым платком прикрываешь очи черные, жгучий танец живота околдует вновь меня.
В моих ушах звучит зурна, и он стоит, очарованный перед тобой, над ним нависает кинжал ухода.
А беглец все в бреду или во сне – неясно даже наяву – хохот трепещущего беса от горя,
Гордые шуршат браслеты на ногах... Монитор дождя и весны вернула снова Шахерезада айсберга.
Ее душа как облачная спираль, раскачиваясь, гипнотизирует биение любви,
А в руках верный грешник видит вспыхнувшую страсть, видать, обезглавит жестокого паразита?
Но нежно змеевидные движения рук совершают поворот мироздания в глуши,
К ней безумец прикасается жадно. Саломея мятежных ветров, как лента, извивается от визита!
В ее очах кричит голос алой крови в унисон, балуется мрачно сатана,
А в ручках у Иродиады жадные и звонкие бубны - кривляется сансара.
Поднимается вихрь. Султанша танцует, как никогда, у водопада грез.
Взлетает пыль небосвода и песок времени, таращится блюз от слез…
И мираж в ней строит новые храмы – горячий нрав танцует на столе, убивая взглядом зрителей.
Бывший возлюбленный слышит монастырский плач несчастной души: взмах локонов губит пассии.
Укротительница фальши с царящей улыбкой тащит за собой веселье всех миров и росы лебедей,
Во взгляде громком и тихом он чувствует новые оазисы с запахом прохладной надежды – твори!
Звезда покоев шелестит веерами и изливается чудесным смехом – затмение?
Набедренная повязка уносит феникса в его руке назад в первое рождение!
Шалунья и чертовка, молвят уста Востока, взметнулась ледяными саблями и скрыла
Глубоко в айсберге былом, где таится церковь вечности и смерти, новое смирение?
Танец живота парализует рассудок и сердцебиение алчного падишаха. Рядом могила?
Бедра, плечи, жемчужина Индии – бывший избранник слышит стук творца - падение!
Мы словно в пазле слов. «Перешли на ты!»? Я читаю тебя по твоим кружевным словам.
Огненная дева шелково и страстно кружится в тишине разливного наслаждения в искупление,
А монеты на ее груди и бедрах ломают все мосты подо мной, восхищаюсь по чувствам -
Резким твоим. Жесты, как безумная и дерзкая песня, она пергамент в моей жизни – забвение?
Но падишах встает и с ударами барабана двигается к ней – жемчужины в ней завораживают его у огня
Он кланяется перед очарованным сном красоты, а монисты на танцовщице гремят и рассыпаются.
И мягко трепетные руки, извилистую шею и парящие ноги целует – чаровница взлетает, сагатами звеня,
Молвит в бездушное ушко ей: "Мечтаю прикоснуться к вашим устам." Но ослепляют алмазы – кается?
Шаровары атласные губят падишаха. Дрожат игриво кинжалы на ее влекущих бедрах – пытка!?
В воздухе - дурман сегодняшней ночи, платком пленит, кошачьей походкой и кокетливой улыбкой,
Плечо и грудь танцуют обаятельно и шустро, буйно и дико. "Спой же, музыкант, сыграй скрипкой"
Нога из изумрудных дворцов шелестит бисерами и бусинками, а грации ревнует кобра заката.
Можно украсть тебя сегодня, моя ты хулиганка? Твои шаги, словно яркие слитки золота, вспышка?
В твоей крови, я чувствую, свертывается дьявольское зелье – красавица миров и искорка рассвета!
"Потрясающая мелодия будоражила восход и закат",промолвила луна с короной. -
Не боишься воровку дерзких сердец? Я в твоих мыслях стала душной подушкой!
Моя страсть станет кусачим одеялом для тебя – смерть октября?
Мой яд испепелит ложе твоего небосвода – жизнь сугубо дробя!
Мы, как улитки, несем на себе инь и ян или лунный диск бархата?
Полумесяц, будто раскрывающий бутон белой розы, а может, алой - измена?
И ты думаешь, что ее сияние провожает сегодня падишаха-света?
Нет! я считаю, в твоих жилах несется моя жизнь под именем "Стерва тленна!"
Сумасшедшая лихо зажгла костер и посохом встревожила очи кровожадного беглеца желаний.
Танец живота вошел во вкус и медленно шокировал фантазию реальности – кладезь признаний?
Оркестр судорожно бился в бою – кумир ада канул в бездну, ошеломленное своим успехом, копье
Шахерезады неслось в сладострастный пляс, ну а влюбленный терялся от безумия и преследовал ее.
И молвит лукаво подлец: "Мы, как наушники, должны сплетаться телами и двигать в такте алгоритма."
Положив опасную руку танцовщицы к себе на грудь, сказал: "Чувствуешь крик немого младенца?
Рыдают сегодня в суматохе белые голуби, с черными лебедями охраняя почту звезд – убита молитва?!
Я повелитель пляшущих душ – вломлюсь в пульс твоего сердцебиения! Припарковался у солнца?!"
Я пришел из мрака, спрятав свои руки в подушках надежды, скрипя зубами зависти.
Сгорели кисти под тканью маэстро от жажды и печали – чудит не моя королева шалости!
"Не беспокойся, мой повелитель, - хитро заявила мечта, - любуйся мной, пока я жива у пропасти.
"Я пришел из мрака, спрятав свои ручки в подушках надежды, - скрипел фаворит зубами радости, -
Можно мне сорвать ваш подол в аромате пьянеющем? Бесстыдные глаза бросились к чертям.
Утонченная натура то ругает взглядом, то наказывает танцем – мученики в экстазе легли к дверям!
Засмеялась лучезарная баловница, приговаривая позже дорогой, а сейчас вопросы из бытия,
Но в душе возмущение подземелья дошли до хриплых чаек – энергичные мечты у дьявола - вызов?
Дискотека обольщения - шторы очей - заплыли далеко в поисках ответов непостижимой у копья.
Из опушенных ресниц – взгляд приковывает молот гнева – дивная и свободная от сюрпризов и зов!
Снимает вуаль и зовет пальчиком к себе самого Султана, встав возвышенно и тихо, шурша гордым взором,
Подошел, страстно облизывая пульс недотроги, и грозно высказал все!
"Зачем огородила замком ты всех, прелестная волшебница таинственности? Для кого станешь приговором?
В твоем танце – движение как пространство для оков из ювелира в росе!"
Муза ожила, словно хамелеон-бабочка в раю на краюшке вселенной! Воздух набит хмельным волшебством!
Ты мужские сердца пустила в пляс – капкан жадности гремит в очах сатаны,
Ты разложила на каждом шагу страх, гордыню и ненависть - крах у войны?
Что за Султанша передо мной – ты напускаешь на нас уныние – ведь ты ничья, свободна и вольна,
Чертовски хороша и до неизбежности непокорна! Флиртующая и ледяная, поразительна и сильна.
Семирамида вечера все танцевала и монетами шелестела у загадок скандального кумира.
Звезды на небе игрались в прятки, а солнечные лучи потерялись на грядке прошлого мира.
Ресничками эликсира жизни трепещет ее душа – исцелительница покоя – дарю тебе весь Восток
И прикладываю голову свою на твою судьбу, блудница ты моя! Наряд ликует испокон – кипяток?
Хочешь терпкое вино? Садкий виноград? А может, лукум, хурму, орехи, сок со льдом?
Давайте выпьем с вами вина – взяв бокалы со стола, в танце двинулась искрометном.
Подсунула озорница лекарство в бокалы султана и падишаха, усыпила быстро и лихо.
Ангелы засмеялись – впечатлила игра горячей особы ночи – голову вскружила навечно!
Встал индийский князь и двинулся вперед, но дрожали руки, ноги, разум и пульс в груди.
Заигралась вспышка завладеть кладом веков, таращились струны в его субстанции – гуди!
Ослеп несчастный от превосходства и шика неземного шара – вечеринка стекол в бигуди,
Память перевернула прошлые листы. Шахерезада вчера оборвала от новостей ассорти,
Новый альбом любви подсунула и велела все записать росписью безумств как ни крути!
Нарядились ледяные залы от вспышек многомиллионных фотокамер, горящих огнем у октября.
Шок вонзился прямо в кисти рук, а князь кричал: "Желаю с опаской тебя, боюсь влюбиться я."
А дудочка факира рассмеялась над ним – вокруг мужчины валялись без памяти у ног танцовщицы.
И дым кальяна в воздухе приветствовался – красотка обожала авантюризм и справедливость птицы.
Никому неизвестно – ты импульсивная, полярная мечта или восточная, обольстительная звезда?
Хлопаешь смущенно полузакрытыми очами и звенишь браслетами и кольцами,
Дарю тебе, карнавальная женщина, монеты из золота и драгоценные камни Индии на все века.
Дарю тебе мой княжеский дворец и самого себя! – воровка душ парит колоннами!
Но подарка резвунья не замечает. Все кружится в пьянеющем танце, надев венок смерти.
За тебя сегодня бьются и падишах, и султан, и индийский князь, ангелы с небес знаки рельсами выкладывают.
Что же, милая странница, ты ищешь у ворот ада? "Обернись – зовет икона справедливости," -
Забудь и прости. А в карих глазах видна безмерная боль и печаль, у которой нету даже дна – грех вынимают?
И в ответе так странно услышал невиданное и замерз во сне - падает?
Она сказала: "Прошу, потуши ты меня – огонь дышать не дает берегу в раю."
"Как же так, моя владычица? Кто же сказки мироздания мне поведает?
Кто же пылкость мою в тиши гремучем остудит? Краденое сердце на краю!"
А нужный ей чужестранец стоял сегодня у вселенной на колени – ядовитый хулиган,
Вымаливал ее грехи, пройденные шаги из-за разорванной радуги в груди января.
Околдованы дикари твоей фигурой; ты изящна, словно спелая груша, боль и дурман,
Черные локоны переливают лучезарный свет – янтарь слов загорелся у океана горя.
Опускает бродяга очи и вспоминает храмовые танцы и ветви.
Шепот босоногих ступней – парили с кровью на разбитом стекле у алтаря этикета,
Завещали истину в вине, подаренную в новом веке из ее рухнувшего портрета.
В белом лотосе душа изгибалась, и молилась кроха о любви…
Мудрые и наркотические зигзаги обиженных бедер не знают никакого предела.
Не выдержав, подходит мерзавец виновно, вот и скользнула с их сердец слеза,
И прослезились облака взамен солнечным лучам. Позволь новость расскажу – уста звучали,
Твои очи, как яростные агаты, как гранатовые осколки прибоя – доля гроз, грез и розы печали…
Скажи, зачем тебе мимолетные встречи – чем я заслужил сегодняшний урок – моя измена и ложь под твоими ногами?!
Прости меня, сердце дурака; я поднял опавшие крылья и спрятал взгляд в новых мирах – распни меня моими слезами.
Сомненья ее в оковах мирозданья? Танец живота танцует лишь для него с хрустальным канделябром – шагнули в омут?
Плачут немые чайки о встрече порывистой девы – искусству учиться надо у Девы Марии - праведник моргнул, льды тонут?
А ей не страшны сплетни, коварство, измены и ложь – дыхание в фонтане.
Она прошла эту трудную дорожку позавчера – бродяга и бандит научил жить?
Ей чужды сегодня насмешки – ей родны восхищения и счастье в нирване?
Вой птиц посыпались солью и опустились грешники в море грубой соли – ныть?
Но вдруг злоба овладела князем: что за иностранец прорвался в священные покои?
Как посмел этот оборванец говорить с самой Царицей танцев? И кинулся свирепо на него с кинжалом!
Борьба двух безумцев на окровавленном полу... Затихла от страха нетрезвая тишина, молясь ударом,
Алое с белым тревожно гудит и сражается в ярости неземной жизни у ворот смерти.
В схватке истины и лжи выиграл, безусловно, хулиган; интересный же поворот для беса?!
Грешник-святой разрезал горло хищному и жадному подлецу! Царство, какого прогресса?
Влюбленный, обезумев, мгновенно рассек кинжалом горло и сердце султана и падишаха!
Шахерезада, будто не замечая ничего, все звенела браслетами на холодном ветру.
Грация утра, пластика ночей опускала богатых в трущобы чувств.
И вдруг видит ее любимый, как нахальные дикари-призраки молятся сквозь пустоту
В отражение света. Он увидел женщину, посланную Богом, хруст?
Суета канула в мгновения лир, и затрепетали пенье чаек – причуда сквозь скорлупу!
В ее руках мученик замечает восхищенные узоры – видать, линии творца?
И тает-тает при прикосновении нового взора – в плену у Афродиты, чудеса?
Чудотворец зреет новые позы – в изумлении хлопает в порыве покоя услада?
Преступник чувствует, как заснули злые джинны, и запела зримая лампада?
Видать, ты решила раздать беднягам сундуки богатых невежд?
Я восхищен таким маскарадом, и пройден мной урок жестокости.
С усмешкой глядишь ты на меня и мурлычешь грозно от побед?
Скажи-ка, посланец звезд, чего надобно тебе сегодня от совести?
Явился Библию мне читать иль Коран? Млечный путь тиши?
Иуду показать или Аида? А может, восхвалять ложь и сахар? Похвала мошенника?
Тихий шепот – явился Господа узнать и залечить раны души?!
Узнать его можно - лишь в сердце заглянуть и вспомнить шаги сына Бога – Иисуса!
В твоих очах сегодня я вижу два кинжала – весь мир во власти твоего венца?
Ты этого хотела Императрица бессонных времен? Кумиры крушат сорванца?
В твоих танцах ломка вибрации мук и страданий – неужели это моя вина?
Был безбожником, стал праведником – а сегодня преступником кувшина?
Я Султанша веков? Такой ты меня считаешь? Амнистия у ада?
Мои ноги уносят рассудок, как ветер желтые листья в книгах сада?
Чуткие кисти моих рук обвиваются, как кобры с капюшоном яда?
Я парю в голубом небе? И прячусь в темном подземелье снегопада?
Истина в том, что женщина-страдалица, как зеркало солнца, радуга смятений, воцарится в тайнах мироздания.
Танцовщица и творец Господа нашего – пространство в пробелах моей судьбы -рисует скандал и древо познания.
Мои речи взрывают немые уши хулигана; так кто же виноват: эпоха времени или бремени на свидании?
Мое сердце превратилось в океан обездоленных слез? Возможно, юнец, здесь твои мысли яснее близости.
Шахерезада отыскала тайну из источника колебаний живости.
Поверь, твоя любимица в поисках чувств вечной свежести и новизны бытия,
Вчера огненные мысли ветки застыли от стебля беглой милости,
Ну, в сегодня корень мирового дерева превратился в прах – больная материя?
Ты правильно заметил: в моих очах два сосуда - осадок часовых судей,
Праведник неправильно меня истолковал: изучая, следовало хоть иногда мысленные пометки
Делать на полях в пульсе сердца – твои очи грустят и вздыхают от свечей?
Наконец-то эти сытые, болтливые уста замолчат и перестанут гибель пророчить и ставить отметки!
В твоей душе открылась новая газета – где ты проиграл? – ну что, попробуй закрыть очи газет,
Как когда-то усыпил мой взор на реальность – пропела соловьиная песня в трущобе планет.
Ты чувствуешь душевный трепет, иль я вижу твое преклонение верноподданной блуднице?
Мой светлый силуэт распят вчера – восток тебя покорил, а не я – искорка бездны в синице.
Вот и наступила осень. Она вдова, как и я, но Султанша потеряла веру во вчерашнюю себя – пропала?
А ресницы пропавшей медленно встают, как этот хмурый месяц – в ней капля ночей из желаний,
И капля звездопада из свежего утра. Он очертания сотворил сжатым, а я свет сердцебиения сократила.
Осень прозрачный дым привела на землю – предупреждения пророка в лабиринте мечтаний.
А Брошенная императрица вдруг стала прозрачной от слез,
И вот наедине с луной смотрит прямо в глаза с туманной высоты небосвода,
Заглатывая разбитую мечту, очищая небо от сияющих звезд,
Не забывая раздарить тепло и свет другим – правда, в суматохе серпантина…
Став привидением, за дворцами с биением мыслей дуба - полумесяц туманный взошел,
И она надела ободок пространства и покрыла драгоценными камнями рождение истины, локоны теребя,
Где в каждом блеске таится загадка бытия – острие зла в лужах лживых гостей отошел.
В ушах женщины заглохли желания-пароходы и загорелись серьги оков-якорей – простужены перины дня?
Взмахнула ангельскими крыльями и молвила – тебе не известен сегодняшний ход-
Вот и ответ на твой мучИвший ответ – мне не страшно выйти замуж – лови свой код
Я не бегу от уз брака – я боюсь того, что будет после – а точнее, корявое слова «Развод»
Ведь я не стерплю предательства в мою жизнь – чувства сохранить сложно – таков итог…
Шок вонзился прямо в кисти рук – князь кричал в аду – желаю тебя – указ вечного пути и закона...
Парализовало султана жадного в словах – ты выпита будешь лишь мной – таков приказ Корана!
И в пульсе бездны заиграла мелодия падишаха – она ничья, свободна, мудра и опасна – помните у двора?!
Но ты стоял во мраке ночи и все молился Господу, Деве Марии, и Иисусу, когда очнусь я ото сна и до утра
Приду танцевать лишь для тебя, молвив: "Любимый, конечно, да, я выйду, выйду лишь за тебя, как вчера!"