Моему февралю –
сорок семь, сорок семь.
Я его не люблю:
он почти облысел,
он немного обрюзг,
он слегка погрузнел,
он печален, как блюз
о грядущей весне.
Он зачитан до дыр,
как бульварный роман,
и вороньи следы
мелочь сыплют в карман.
Он внезапен, как путч,
он шикарен, как китч,
и в плену местных пут –
не москвич, не москвич.
Он всегда выбирал
между небом и злом,
бренный мир проверял
на износ, на излом.
Сорок семь лет и зим
моему февралю.
Я его и таким,
безусловно, люблю.