Всей жизнью безнадёжным названный,
я рвался из последних сил,
и проходя путями разными,
я вновь к надежде выходил.
И вновь звездой недосягаемой
светил мне огонёк в степи.
Измотан болью ли, снегами ли,
я говорил себе: "Терпи".
О, как мне радостно терпелось
там, где крошился бы металл.
И оттого крепчала смелость,
что над терпеньем смысл витал.
Но роковых вопросов жала
смутили светлый дух затем,
и жизни выси понижало
одно проклятое "зачем".