Какой печальный, мрачный март, какой сырой
И мощный ветер пронизал нагие кроны!
Оголодавшие хрипят в ветвях вороны,
Дурные новости пророча вперебой.
И млечный день течет куда-то, и в снегу
С улыбкой ласковою падаль обнажилась,
И время тянется, но жизнь остановилась,
И шестерни ее застыли на бегу.
Хотя есть звук, но миром правит немота,
Оцепенение. И с самой верхней точки
Перемещенья не видны уже, и строчки
Не засоряют больше мозга и листа.
Там что-то дергалось недавно, там текли,
Должно быть, чувства, ощущения… Не помню.
Все остановлено, как бы каменоломню
Свою забыли камнетесы и ушли.
Одна лишь видимость движенья. И ни жест,
Ни речь, ни внешность ничего не изменяют
По существу, так не однажды за меня тут
Легко сосчитан был другой, бродя окрест.
Устав, смотрю на этот мир со стороны,
Точнее, сверху, с равнодушием, но ниже
Неугомонный некий автор что-то пишет
Про это все и видит творческие сны.
Ему без толку объяснять, что жизнь прошла
Заблаговременно и кончилась, и, бедный,
Он в ней не понял ничего, рисуя бледный
Пейзаж в испарине оконного стекла.
1991 г.