Я вышел из дома, мне путь освещала звезда над кровавой луной. Звезда эта явственно напоминала родинку над губой. Над верхней губой расфуфыренной ****и, сидящей в пустом кабаке. А небо - ее откровенное платье, труба - сигарета в руке.
Я вышел из дома за литрами водки, нам весело было втроем. Я шел по проспекту и на остановке увидел, как мы поем. Двойник мой похож был на спикера в Думе от фракции Русский Ад. Он мне передал, что я уже умер и чтобы я шел назад.
Но я не послушался, мне не хотелось опять возвращаться в тепло. К тому же, мое побледневшее тело навряд ли меня ждало. Поэтому я, снова взяв себя в руки, скорей поспешил в магаз, надеясь, что это обычные глюки (на их лице не было глаз!).
На ржавом прилавке в пустом магазине осталось одно лишь вино. Я тихо спросил у торговца-грузина, спасет ли меня оно? Грузин улыбнулся и громко признался - меня уже не спасти. На мертвых грузин никогда не ругался и попросил уйти.
Меня охватила огромная злоба, я тотчас же выбежал прочь. Двойник мой ел снег из большого сугроба и чёрен был, словно ночь. Я быстро свернул в первый маленький дворик и замер как экспонат: на лавке стоял разукрашенный гробик, а в гробике ; мой талант.
Я ринулся в арку, она растворилась и дворик стал очень мал. На крыше стоял силуэт исполина и дьявольски хохотал. Тогда я и понял ; у смерти и страха обычно одно лицо. Послал исполина во весь голос на *** и сел покурить на крыльцо.
Пришел мой двойник, приподнял с лавки гробик и вытряхнув в грязь талант, ушел, волоча свои черные ноги (за ним улетел атлант). Дома и проспекты тотчас посветлели, заполнив собой пустоту.
Я нервно проснулся в помятой постели в холодном кошмарном поту.