Про ужасы вот эти, события и страсти,
Наш Чичиков не ведал, поскольку заболел –
Так, лёгкая простуда, не отнести к напасти,
Чуть воспалилось горло… но он себя жалел!
Чтоб, Господи избави, вдруг как да не случилась
Жизнь без потомства вовсе… Решил не выходить.
Все эти три денёчка лечилась его милость,
Никто не отвлекал, не вздумал заходить…
Во всё теченье дней он молоком согретым
С добавленною фигой частенько полоскал
Больное своё горло, после чего при этом
Означенную фигу, конечно же, съедал…
Подушечку с ромашкой плюс камфоры немного
Носил к щеке привязанной и даже не снимал-
Похвальное стремление ко здравию, ей-богу!
Что как никто другой, герой наш понимал!
Лечение полезно, но, согласитесь, скучно…
Хоть чем-нибудь желал отвлечь себя, развлечь:
Пообновил все списки, как лучше и сподручно,
Чтоб максимально просто мог сведенья извлечь.
Пересмотрел в ларце предметы и записки,
Перечитал ещё их по многу даже раз,
Всё содержанье полностью, заметки и приписки…
Ой, как они прискучили для мыслей и для глаз!
Порывшись в чемодане, поотыскалась книга,
Рукою герцогини написанный роман.
Он принялся читать и пролистал всё лихо…
Спроси о чём она – ответит: сплошь туман…
По временам терзался да так, что и нет спасу:
Никак не мог понять – с чего забыли все?
Что ни один чиновник не навестил ни разу,
Когда совсем недавно двор в тесной толчее-
Какие-нибудь дрожки стояли под окошком!
Лишь пожимал плечами, туда-сюда ходил…
И вот спустя три дня почувствовал: немного
Уже как будто легче! И знал и находил!
Обрадовался страшно возможности отметив
К свершению прогулки – скорей за туалет!
Налил воды горячей – бритьё себе наметив,
Что, впрочем, и пора: щетины виден след!
Пощупав свою бороду, пробормотал сварливо:
«Какие тут леса уже пошли писать!»
Ну, может не леса, заметим справедливо,
Но высыпал посев густой – должны признать.
Повыбрившись как нужно, принялся одеваться
Настолько живо-скоро: прыжком из панталон!
Необычайно споро, совсем не стал копаться,
Укутан потеплее и взял одеколон,
Повспрыснулся (а как же?) и выбрался наружу.
Щека из осторожности повязана шарфом.
Казалось, всюду праздник и отменили стужу!
Ну, кто после болезни с подобным не знаком?
Всё, что ни попадалось, всё радостно смеялось:
Дома и мужики, сурьёзные на вид,
Один уж из которых другому в ухо малость
Заехал, но за дело… и тот был не сердит…
С визитом к губернатору теперь он направлялся.
Дорогой много мыслей вертелось в голове…
Прелестная блондинка мечтою представлялась.
Игривость, даже шалость несли, как по волне!
В таком вот настроенье, в веселии, игриво
Явился к губернатору, уж стал шинель снимать,
Как вдруг ему швейцар презрительно-спесиво:
«А не спешите, барин! Приказ не принимать!»
«Как? Что ты? Почему? Ты не узнал, наверно?
Да ты всмотрись получше! Всмотрись в моё лицо!»
«Как не узнать бы мне? Чай, вижу раз не в первый!
Но только вас одних! Пожалте за крыльцо!»
«Вот это, скажем, да… А почему, не знаешь?»
«А господам виднее какой давать приказ!»
На то ему швейцар, прибавив: «Понимаешь?»
И встал непринуждённо с надменностью у глаз.
Куда-то сразу делись приветливость и ласка,
С какой всегда кидался, желая всем помочь…
И не лицо-то вовсе, а, вроде, как и маска…
Казалось, думал даже: «Раз бары гонят прочь,
То кто ты есть таков? Не человек уж, точно!
Так, шушера какой-то и грош тебе цена…»
«Но это не понятно! Тут разобраться срочно!»-
Подумал не вслух Чичиков, сказавши: «Вот те на…»
Палаты председатель увидев, так смутился,
Что даже пару слов не удалось связать…
Потом и вовсе в дрянь какую-то пустился…
Обоим стало совестно, не знали, что сказать…
Дорогой к полицеймейстеру всё увязать пытался,
Что тот имел в виду? Что разуметь-то мог?
Какой был смысл заложен? Но, нет, не разобрался,
К чему-нибудь понятному не относился слог…
Потом зашёл к другим – везде одно и тоже!
Один не принял вовсе, а с кем-то разговор
Таким был принуждённым, что никуда не гоже,
Чего здесь не бывало до этих, скажем, пор…
Все перед ним терялись – вот это было общим!
Настолько, что казалось: здоровы ли умом?
Куда бы ни зашёл – пускались в глупость толщи…
Кошмаром всё предстало, ужасным вовсе сном…
И он, как полусонный, по городу метался,
Не мог принять решенье: кто же сошёл с ума?
Чиновники ли все( хотел понять, пытался…)
Иль, может, он один? С чего вдруг кутерьма?
Во сне ли происходит иль наяву всё, в яве
Дурь заварилась эта? Сказал бы кто – с чего?
В гостиницу вернулся. Спросил, подали б чаю…
А сам всё размышлял… От этого всего
Настрой сверкавший утром, бесследно растворился…
В бессмысленной задумчивости сидел, смотрел на чай,
Как вдруг открылась дверь – Ноздрёв к нему явился:
«Смотрю, в окошках свет! Зашёл. Ну, что? Встречай!
Вот ты, брат мой, не знаешь как говорит пословица-
Проговорил напористо и скинул свой картуз-
Для друга и семь вёрст ничто и не околица!
Не знал? Скажи, не знал! Поспорить тут берусь!
Чай на столе? Отлично! Налей-ка и мне чашечку!
Представить себе можешь, что нынче я в обед
Объелся всякой дряни, да плюс к тому рюмашечку…
В желудке словно возятся… Представишь или нет?
Уж трубку-то набить поприкажи-ка всяко!
А где твоя, не вижу?» «Ты знаешь, не курю!»
«Пустое говоришь! Я помню, ты куряка!
Дым выпускаешь ловко чрез левую ноздрю!
Эй, Вахромей! Послушай!» «Петрушкой его кличут!»
«А где же Вахромей?» «А то не у меня!»
«Да, что ты говоришь? Ведь помню на отлично…
Иль точно! У Деребина! Был на исходе дня…
Представь себе Деребину теперь какое счастье:
Родная его тётка рассорилась с сынком –
На крепостной женился… а тот яви участье!
Именье завещала, представь, всё целиком!
Я думаю теперь, себе б иметь такую!
А ты что отдалился, не повстречать нигде?
Конечно, я-то знаю, вот так им и толкую,
Что ты, брат, чтеньем занят, что не до нас тебе!»
(С чего он так решил, что Чичиков читает,
Учёными предметами заполнив свой досуг,
Признаемся вам сразу – один лишь он и знает,
А мы сказать не можем… случайно, может, вдруг?)
«Ах, брат, когда б ты видел… вот это уже точно!
Какая это пища твоим мозгам, уму!
Я должен рассказать о том, заметь, и срочно!
Нигде так не смеялся! Всё, думаю, помру!
Представь, играли горку вчера у Лихачёва,
Купец, ты должен знать! (но Чичиков не знал!)
Со мною Перпендеев! Не помнишь? Это ново!
А он всё о тебе душевно вспоминал…
А, вот признайся, брат, как у меня-то бывши,
Ты подло поступил – я выиграл тогда,
Когда играли в шашки! И не гляди забывши…
Презнатно поддедюлил… Никто так никогда…
Но я вот, чёрт возьми, устроен как-то странно…
Не знаю, как сердиться по долгу… не могу…
Намедни с председателем… Ах, да! Скажу не бранно,
Но в городе-то против тебя, все как к врагу!
С чего-то все решили, что ты, брат, не смешно ли,
Фальшивомонетчик, что ли – вот так и говорят!
Пристали ко мне давеча: открой по доброй воле,
Дружны вы других больше! Глаза огнём горят!
Да я, брат, за тебя отца не пожалею!
Наговорил им вздору: со школы, мол, знаком!
Слил пулю, ведь ты знаешь, как я это умею!
А чтобы что серьёзно, так рот был под замком!»
«Фальшивомонетчик? Я?!» - аж подскочил на стуле…
«Ну, да! А кто ещё? Обратно скажешь, вру?
Зачем ты их пугал? С ума чуть не спрыгнули…
А прокурор аж помер… хоронят поутру…
Они, сказать по правде, все нового боятся –
Надеюсь, это слышал? Другой к нам, генерал…
А вдруг из-за тебя беды б как не подняться?
Не вышло б неприятностей – так каждый там орал…
А я на счёт-то нового такого теперь мнения:
Нет, не резон бы важничать да нос-то поднимать!
Когда вот так поступит. Достанет ли умения
С дворянством нашим сладить? Тут нужно понимать!
Конечно, можно спрятаться, не дать какого бала,
Но что он поимеет, скажи-ка мне, с того?
Однако же и ты затеял, брат, не мало!
Рискованное дело… Молчком всё… каково?»
«Какое ещё дело? О чём? Что я затеял?» -
Спросил обеспокоенно герой наш у того.
«Да дочку губернатора увозом взять – не смело?
А я, признаться, ждал! Спроси хоть у кого!
Как в первый раз увидел вас рядышком на бале,
Ну, думаю себе, не даром – пригляжу!
Однако, странный выбор – красивее видали!
Я лично в ней хорошего совсем не нахожу!
У Бикусова есть сестра. Причём родная,
А у неё-то дочка! Вот это коленкор!
Она бы подошла поболе. Я уж знаю!»
«С чего ты это взял? С чего мне то в укор?»
«Да полно тебе врать! Меня что опасаться?
А я, признаюсь честно, вот с этим и пришёл!
Изволь, я помогу, сумею расстараться!
И даже план составил. Чтоб вышло хорошо!
Уж так тому и быть, коляску предоставлю,
На перемену лошади тоже считай на мне!
Венец над головой огнём сиять заставлю,
Ты только дай три тысячи теперь, вот в этом дне!»
Но Чичиков молчал в полнейшем потрясенье:
Не знал, что и сказать, повергнутый в испуг
От столького услышанного… в реальности смещенье…
Всё тёр рукой глаза: а не уснул ли вдруг?
И дочка губернатора, фальшивые бумажки,
Замена старой власти- так в нём переплелось,
Что ощутил себя поменее букашки:
«Бежать отсюда нужно, пока что не стряслось!»
Сейчас же постарался отправить прочь Ноздрёва,
Послал за Селифаном, сказать, чтоб на заре
Готовился к отъезду, чтоб всё было готово,
Чтоб в шесть часов утра в гостином был дворе!
На что тот произнёс: «Как скажите! Понятно!»
Но не ушёл сейчас же, остался у дверей,
Что было, в общем, странно и как-то неприятно…
Но барин не заметил: собраться поскорей!
Достали чемодан, на пару уж с Петрушкой
Без всякого порядку пихали всё подряд:
Рубашки и чулки, бельё после просушки
С немытым вовсе рядом, плотней за рядом ряд…
Хотелось непременно быть с вечеру готовым.
Как только чтобы свет – задержки никакой!
А Селифан побрёл. Что тоже было новым.
Так медленно, как мог, почёсывал рукой
Задумчиво в затылке… Что означало это?
Досада ли на то, что вдруг готовь отъезд?
И не сходить в кабак, не услыхать ответа
От вдовушки-зазнобушки? Прости-прощай уезд?
Иль просто было жаль пригретое до поту
Местечко весьма сытое близ щей да пирогов?
Опять тащиться вдаль, дорожную невзгоду,
Страдать от непогоды, безжалостных ветров…