Нева ленивым льдом раздавлена,
лежит неряшливым плащом.
Швы между льдинами отравлены
февральским дымом и дождём.
Гудят мосты стальными тросами
над воздухом снегов и снов,
живым железом над заносами
среди торжественных домов.
Как пуговка с мундирной талии,
Исакий в серой пелене.
И утки, греясь над проталиной,
по-свойски кланяются мне.