***
Горлинка, смолкни и не воркуй,
в этом месте не до наслаждений,
постучи беззащитным крылом по камням,
пускай ребе встает.
Он уж так давно спит.
Пусть меж волн надмогильных идет к синагоге,
чтобы ушедшие от нас давно
иногда возвращались,
поскольку живые уходят
и может весь мир опустеть.
Пусть войдет на порог он и вычешет тьму
из седой бороды.
Наступила весна, началось время празднеств
и настала пора перед свитками Торы
запевать Песнь песней.
Пусть он запоет
и послушаем мы песнь величия смерти,
наипечальнейшую из всех,
написанную недавно на старинной стене.
И пусть имена убитых,
слепленные их кровью,
падают меж плит кладбища и будут погребены.
Я уже совсем стар.
Пусть камни до сих пор прямые
склонятся, а склоненные падут наземь.
Пусть его голос звенит
на обочине тишины,
выметая прочь грязные полосы,
танцующие меж могилами.
Их плащи
из запаха гнили
и глаза их крепко залеплены
рыбьею чешуей.
Когда уже и мезузы, такие святые,
не достигают цели
и падают, как стрела, на половине пути,
может, песня его прорвет
замкнутые небеса.