Электричка ползёт монотонно и нудно,
стынет звон тишины (из немого окна)
курят вечно градирни. Техновойна.
Я слепа. И в вагоне темно и безлюдно.
Надломились распятые льдом провода.
По суставам ветвей, заболевших простудой,
еле спешно ползёт пожилая зима,
глядя на облака с большой амплитудой
колебания снега чуть ниже нуля.
Ей последний укол, мне бутылку и чудом
донести до весны
часть себя.
Набрала обороты стальная собака -
дохромать до «Весенней» - прямые дома
подопрут горизонт, образую кривую
на границе чернеющего февраля.
Едем без остановок. И фотоэтюдом
в воспалённых зрачках заточены,
создающие скорость сверхзвуковую,
Олимпийские шутеры — дни-бегуны.
Машинист — это я.
Не свернуть.
Не проснуться.
«Пересчёты маршрута»
отключены.
Выйти в тамбур.
Прозреть.
Закурить.
Оглянуться.
Ждать прихода весны.