Я щелкнул, впал и вдруг вокруг
Взвибрился звук дверей открытых
Десятком цепких пестрых рук:
Пропитых, нежных, сальных, бритых.
Кумар, кутеж, куренья, краски,
Музыка, музыка, пляски и джем,
Музыка страсти, музыка ласки,
Я стал здесь ничем и, видимо, всем.
Пустой болтовней упиваясь вполглотки,
Вполглотки вином убиваясь и ржа,
Мой город гудит - безумный, но кроткий,
Ударными жизни во всю дребезжа.
Смолистый, слоеный, как масляный торт,
Терпкий, кристальный, твердый и кислый
Мой Петербург - крепкий матовый гроб,
обвитый петлей, над пропастью виснет.
Шипит, выкипает ведро его слез,
Пролитое штормом на пепелище,
И я в этом шторме пропащий матрос
Золотого фрегата с пробоиной в днище.