бабушка в комнате. кошка. собака. кот. холодно дома, но прошибает пот. дышит февраль с другой стороны окна. бабушка кашляет. я не иду. так надо.
я не успею, конечно, сделать много чего:
жрать перестать сладкое и мучное,
бросить курить, бросить хамить друзьям,
сделать хоть раз то, что мне делать нельзя,
или, вот, выйти на майскую улицу в шесть утра,
или, вот, свечку зажечь - назло восточным ветрам,
прыгнуть с пяти, обнимая спиной рюкзак,
денег набрать, научиться смотреть в глаза.
мы это, мы. нам с тобой ровно 27;
все стало проще - мы стали ходить во сне,
чтобы дойти наконец-то до края, а то и за.
бабушка кашляет. у меня слезятся глаза.
мы - это мы. и мы жили когда-то здесь,
весили меньше (ну, правда, ну брось ты есть),
знали слова, могли в себе прятать злость;
раньше мы были ближе, а стали - врозь.
если она уйдет, я сяду в комнате без дверей, поставлю две стопки, начну сам себя жалеть, выть по-собачьи, собаки её сильней, ждать по-собачьи в комнате без дверей, больше курить, чем плакать (что там, одна вода). если она уйдет...
"если", а не "когда".