Почти невидима среди густой осоки,
речушка узкая в просторе изумрудном
в тени извилистой подвижных трав высоких
сама извилиста, стремится вдаль, к запрудам…
Несома речкою, легка, нарядна лодка…
а я, у абриса, у самого у края
не в панорамах над рекою – в поворотах
теряясь взглядом, равновесие теряю -
мне не успеть, не уследить за измененьем
теченья быстрого и ближнего ландшафта,
движеньем времени текучим, ежедневным,
движеньем солнца от восхода до заката…
Неузнаваемы былые очертанья…
Склонились вётлы над прямым, широким руслом
реки… а вспомню навигацию вчера в ней –
как было весело, как страшно, как искусно!…
как перекаты превращались в водопады…
Зато теперь поток разгладился, спокоен,
а берега холмятся, высятся и плавно
поднявшись кручами, вдаль отступают вскоре…
А с берегов, издалека и отовсюду
вокруг и вдаль обзор широк, он необъятен -
до горизонта гладь реки металлом чудным
в разнообразии цветов – без тёмных пятен –
переливается, струится-не таится
то серебром, то золотым скользящим светом -
над нею тучами из слёз гроза томится,
и вглубь - свинцовым отраженьем-силуэтом…
Не шёлк, а ртуть… Сурова гладь. И синей рябью
дрожит, покрыта сединой – и тише, чаще
тончайшим льдом к зиме затянута… И зябью
в округе веет от реки застывшей, спящей…
Но разбегаются лучи в сияньи Утра
ледовых трещинок причудливою сетью –
и разбивается поверхность перламутра –
и слово «вечность» собралось на ясном свете…
31 января