Во время прохождения мной срочной воинской службы в 1958-61 г.г.в военно-строительном отряде (ВСО) произошло несколько замечательных историй, связанных с дикими животными.
Наш ВСО располагался в окрестностях посёлка Вяртсиля в Карелии вблизи финской границы. Места там глухие малонаселённые и зверьё там непуганое.
Раз трое наших военнослужащих решили отдохнуть от тягот воинской службы, а именно от лесоповала, скрасить свой быт и ушли в самоволку в ближайшую бригаду местного совхоза всего-то километров за пятнадцать от своего месторасположения. Постоянно действующей дороги от нас туда не было, была старая финская дорога, зарастающая лесом, с прогнившими мостиками через ручьи, и гатями через болота.
Но разве это когда пугало настоящих русских удальцов, тем более родом из архангельских лесных тмутараканей. Для них и семь вёрст не клин. Тем более дело было после получки (В ВСО раз в месяц платили зарплату после вычетов за питание и обмундирование и вклада на личный лицевой счёт) в романтический период белых ночей, располагающий к приключениям.
Троица успешно погуляла на танцах и посиделках и, с восходом солнца, вдохновлённая местным женским населением, не избалованным мужским вниманием, ввиду отсутствия мужчин зрелого возраста, и взбодрённая домашней пищей и домашними напитками в романтическом настрое отправилась к месту отдачи воинского долга.
На отшибе от посёлка, практически на хуторе, находился дом местного охотника, у которого на привязи находился уже более двух недель небольшой медвежонок, который уже привык к человеческому жилью и человеческому вниманию и поэтому радостно приветствовал наших героев вставанием и приплясыванием, и размахиванием передними лапами, имитирующими выпрашивающий жест. Поскольку наши служаки за доставленное удовольствие были снабжены местным женским населением подорожниками, им не составило труда отвязать медвежонка, и вдохновленным внезапно возникшим патриотическим позывом доставить удовольствие и развлечение всему личному составу, увлечь его за собой.
Это было не трудно, пока не кончились подорожники, но всё хорошее имеет свойство быстро кончаться. А поэтому оставшиеся примерно десять километров показались нашим приятелям десятью верстами, а может и больше. Они очень быстро сумели определить, что медвежонок женского пола и по аналогии с наиболее норовистой из их знакомых женщин была названа "Машей". А женщины, как известно наиболее привержены к постоянному очагу и, как только кончились угощения и пропал уже привычный запах жилья, она и показала свой не только женский нрав.
Приятели перепробовали разные способы, то тащили втроём на поводу, из этого было мало толку, то пытались приманивать лесными угощениями, из коих на болотах попадалась прошлогодняя клюква, кой-где на полянках находили костянику, сиху; но поскольку меню медвежьего лесного ресторана у них с собой не оказалось, то расчёт за их услуги менеджеров и официантов выразился в рваных галифе, а за обслуживание в неподобающем виде, без фартуков, пострадали и гимнастёрки. При попытке получить чаевые без перчаток, досталось и по рукам, потребовалось на руки одеть пилотки.
Пришлось несколько раз устраивать военный совет, то бишь привал, для принятия решения с самым ходовым русским вопросом: «Что делать?» От противной стороны пришлось обороняться кольями, по возможности ласково... Книги Чернышевского с одноимённым названием у них не было, поэтому последнее решение военного совета гласило: бросить начатое дело жалко, да и противоречит основному постулату воинской присяги – переносить все тяготы и лишения воинской службы... Не поймут, да и свидетельницу надо доставить, а поэтому – двигаться строем, двое впереди тянут на привязи "Машу", один сзади, слегка подталкивая колом. Хорошо, что вскоре потянуло запахом жилья, и наша героиня почувствовала этот полюбившийся ей запах и роли переменились. Представляете картину маслом, совместный труд художников Шишкина и Репина:"Медведи в сосновом лесу", и "Не ждали"!? Но я уверен, что этим двум великим живописцам, ввиду дефицита красок и недостатка эмоциональных ощущений, не по силам было бы написать картину:"Медведица Машуня выводит из леса на цепочке трёх самовольщиков" и возвращает их к месту воинской службы…
В дальнейшем мы пустили пилотку по кругу и расплатились с охотником к взаимному удовольствию сторон. А Маша у нас превратилась в главную приму постоянно действующего аттракциона, тем более что у неё возникла любовь с первого взгляда с другой примой – проживавшим у нас, взятым из питомника у пограничников, отбракованным щенком овчарки примерно того же возраста по кличке "Рэкс".
Другие обитавшие у нас беспородные собаки, по кличкам "Комбижир","Консерва" и "Ефрейтор", сначала избегали этого неравного знакомства, но жизнь потом заставила, жилище-то было одно, под крыльцом у казармы, которая находилась в п. Вяртсиля на берегу канала соединяющего посёлок с озером Янисярви, недалеко от моста и все живущие окрест жители, особенно имеющие детей, считали себя обязанными навещать и подкармливать Машуню. Пропускного режима у нас не было, так как поблизости находились места нашей постоянной работы: нижний склад лесоматериалов с желдорпутями и круглосуточной разгрузкой лесовозов и погрузкой вагонов, а проживали вокруг семьи работников нашего заказчика – военного леспромкомбината.
Маша быстро освоила весь обычный собачий репертуар, брала еду с рук (детям не позволяли это делать), стояла и танцевала на задних лапах, позировала фотомоделью и т.д.. и была в основном в дневное время под присмотром на беспривязном содержании возле кухни. Поскольку мне, как штабному работнику, выпала обязанность выводить её на прогулку на пару с Рэксом и я это делал с удовольствием, когда не был в командировках. Мы прогуливались по просёлочной заброшенной дороге вдоль реки, любимое занятие у них было гоняться друг за другом, вначале я пробовал бросать им палку с требованием принести её обратно, но быстро понял, что ничего хорошего из этого не получится, Маша всегда хотела быть первой. А так они обычно поборются, поваляются, она убегает, а он начинает мышковать; она отбежит метров до ста и начинает его дразнить, давай, мол, догоняй и вот тут начинается самое интересное: если она успевает залезть на дерево, чтобы он не достал, ей сразу овладевает кураж и она, кайфуя, довольно порявкивает, похрюкивает…
Я приучал их к командам, команды «нельзя» и «домой» они усвоили чётко. Но они так привыкли ко мне, что пытались ходить за мной везде, приходилось придумывать, как их обхитрить. Иногда мне выпадала обязанность сходить за почтой в центр посёлка и они втихую увязывались за мной, в конце концов после жалоб населения мне перепало, так как они распугали всех собак, ну и родители боялись за любопытных детей. Пришлось отправить Машу и всё собачье население в ссылку в роту за 26 км от Вяртсиля.
А осенью наш отряд расформировали, оставили одну отдельную военно-строительную роту и отправили всех туда же. Там были рубленые из бруса казарма, столовая, клуб с библиотекой и медсанчастью с изолятором, баней, склады, бывшая конюшня времён начала нашей деятельности по лесоповалу и несколько небольших избушек, частично полуземлянок, как-то штаб, канцелярия, дизельная, её обслуживал киномеханик с помощником, которые проживали в полуземлянке, служившей отдельно перемоточной. Были подобные помещения для техноруков и нормировщиков, снабженцев. жильё для офицеров, Все эти вспомогательные сооружения находились на сопке – на отшибе.
Когда мы перебрались туда, Маша уже усвоила Устав внутренней службы и признавала за своих только людей в форме цвета хаки, и когда там останавливались лесовозы, водителям требовалось пообедать, то им приходилось снимать комбинезоны и одевать гимнастёрки или бушлаты, чтобы выйти из машины. И даже офицеров она приучила к полевой форме, в синих галифе она их не почитала. Может дурственность её характера той зимой проявлялась у неё из-за отсутствия возможности впасть в зимнюю спячку, мы как-то тогда об этом не задумывались, в то же время у её начали проявляться задатки опекунства к нашим приблудным собачкам особенно по отношению к "Рексу". Она и прежде его ревновала, когда он ударялся в загул, у неё портилось настроение. Они всегда спали только вместе, если его не было, остальные собаки от её разбегались. Любимым их с Рэксом занятием стало участие в развозке обеда в делянки по бригадам в термосах на автомобиле ГАЗ-63. Как только термоса были загружены, она ловко забиралась в кузов, проверяла, всё ли на месте и помогала забраться Рэксу, при этом нервно рычала: мол какой ты бестолковый – не можешь научиться...После того, как он забирался в кузов, шла и стучала водителю по кабине, что означало: трогай. И не дай бог ему тронуться без её сигнала, она в кузове всё перевернёт. А в делянках обедали за артельными столами на десять человек, как в солдатских столовых и без её команды и снятия пробы лучше не приступать к приёму пищи, всё опрокинет. Когда все сядут за стол, всем нальют и ей тоже поставят на стол, она проверит, если у её налито то же, что у соседа, начинает есть. Если у её что-нибудь другое, она свою миску сбрасывает со стола, забирает соседскую и начинает есть. Как ни странно ни у кого это на вызывало неприятия, а наоборот всегда подымало настроение и улучшало микроклимат.
А зима была морозная и снежная и нас, штабных, живших наверху, тревожили волки, под утро боялись по нужде выйти, ждали пока механик дизель заведёт, а он выходил с фонарём и, зачастую в сопровождении Маши, «китайское» предупреждение действовало несколько ночей.
С наступлением лета у нашей Машуни опять прекрасное настроение, они участвуют во всех мероприятиях в городке. Особенно по выходным, ходят с любителями рыбалки на озёра, участвуют в купаньях, в сборе ягод и грибов, работают агитбригадой под руководством замполита, это даже запечатлено на фотоснимке.
Был как-то забавный случай: Мы с водителем возвращаюсь из командировки в какой-то из летних праздников, наша Маша встречает нас, одетая в солдатскую форму в пилотке набекрень, на ногах коротыши-опорки, вырезанные из старых резиновых сапог и из кармана галифе торчит маленькая (конечно пустая, но эффект!!!) и подходит к нам развязною походкой со светящейся счастьем мордашкой, это бы не смог изобразить даже великий Леонардо да Винчи, не говоря уже о Шишкине. У нас с водителем трое суток животы болели от смеха.
С наступлением осени в октябре месяце у нашей Машуни совсем испортился характер, занервничала и её потянуло в лес, мы думали загуляла, а может берлогу подыскивала, мы не понимали. Недели через две вернулась вся ободранная, отощавшая. По нечаянности тяпнула лапой одну из наших приблудных по беспородных собак по кличке "Консерва" лапой, чтобы не вертелась перед ней. Попробовала крови, пришлось посадить на цепь. Но она уже никого не подпускала.
Пришлось "Бате" её пристрелить. На ноябрьские праздники ели медвежьи котлеты, некоторые со слезами, а некоторые не ели. Котлеты были сладкие. Зима была грустная. Все из избушек и землянок перебрались в казарму, кроме офицеров – им выдали пистолеты. Киномеханику тоже выдали пистолет, чтобы безопасней ходить заводить движок. А всех дворняг перетаскали волки, правда Рэкс уцелел, может мудрости медвежьей набрался, а может медвежий запах отпугивал. Но это был третий дембильский год службы.
Меня после публикации этого рассказа в сборнике и прессе спрашивают, почему мы так жестоко поступили? Но в наше оправдание лишь тот факт, что в нашем «хрущёвском войске» в 1959-60г.не было никакой связи, кроме «козлика» у командира и даже при несчастных случаях (а они бывали) пострадавших приходилось доставлять в ближайшую больницу п. Вяртсиля в кузове самосвала, подстелив матрас.