Стеганое небо мягко греет / землю, и прозрачен, и лучист/ каждый шов;
красуясь, по аллее / нарезает велосипедист / петли и зигзаги;
как ракета, /носится кобель, зачем – бог весть,
и горит, пропитанная светом,/ черная взъерошенная шерсть;
это всё - девица в платье пёстром
(на щеке её – царапина),
лопоухий мальчик, тот, что смотрит
из полуоткрытого окна,
даже дырка у меня в кармане
от расчёски или от ключа –
всё, по сути, – лишь изнанка ткани,
золотом расшитой, как парча.
На «лице» этой ткани - незримой иголкой –
осторожно, воздушно, намеком, едва –
вышивается смысл, проявляется образ,
лишь усилье одно – и проступят слова.