И свет погас. Дышала тишина в сени кулис.
Там бархатом ложились тени
В подножья сцены, ускользавшей ввысь,
И брезжила свеча...
Глаза, глаза, глаза, глаза -
Кругом они. Забыть.
Но жить, но жить. Их нет. Их нет!
Все - темнота.
О, луч, скажи мне,
Издалече ты льешь сюда свой свет
Во мраки грез, где умирает и родится вечность,
Скажи мне, долго ли смогу играть
Той бренностью земли, что дарит силы
Людей безумных научить страдать?
Смотри же: золото-пылинки смеются в воздухе,
Пронзили прах чудес, завещенных у врат
Степной обители священной смерти,
Чувств, одурманенных шептанием вод,
Струящихся по стенам храма,
Набухших сыростью...
Все чудится.
И путь земной завит сплетением паутины влажной,
И я дышу в нее желанием страстным
Войти в круги зерцающих светил,
И обрести отростки плоти тленной...
Ладонь коснулась духа бытия,
И пальцев зябкость ощутила нити
Во сферы сотканных страниц,
Дрожащих в лицах зазеркалья,
На грани, замерших ресниц.
Все там, на месте.
Тише! Тише!
Звенит эолова струна, и жизнь раскрылась на ответе
Намокшим взглядом, протрезвевших глаз,
Уже забытых тьмою отупения,
Вознесшихся созвучием фраз
В миры, доступные бессмертию.
Я там!
И не достать им плетью
С глубин небесных благодать.