На улицах все еще лежал снег, грязный и мокрый, медленно, но верно превращающийся в не менее грязные лужи, которые превращали дороги в полосу препятствий. Пешеходы, спешащие по своим делам, перепрыгивая через опасные участки, старались не замечать, что нижняя часть их одежды покрывалась мелкими брызгами грязной воды, которые в скором времени засыхали.
Тимур шел, опустив голову. Было заметно, что грязь на улицах его не особенно волновала – он шел, не разбирая дороги. Мысли путались в его голове, наскакивая одна на другую, а некоторые даже не успевали зафиксироваться в сознании, так и исчезали в небытие.
«…нет, вы только посмотрите, и все они, все эти людишки считали меня слабаком и неудачником, меня неудачником! Но я им всем показал, я им показал, теперь-то они все узнают, кто я такой. Теперь они все поймут! Нет, вы посмотрите, посмотрите же на себя – да кто вы такие. Вы же словно стадо баранов, которые сами не осознают того, что их выращивают, кормят, выгуливают на красивых лугах только для того, чтобы потом убить и съесть. Нет, вы хуже баранов, бараны, по крайней мере, не возомнили себя правителями земли, высшими созданиями природы».
Внезапно из-за угла появился мужчина лет тридцати в черном драповом пальто и кепке восьмиклинке, круто заломленной на затылок. Наскочив на него, Тимур очнулся от поглотивших его мыслей, и чуть было не упал, поскользнувшись на мокром снегу. Мужчина произнес что-то невнятное, обращаясь не-то к Тимуру, не-то в пустоту и быстрым шагом пошел дальше.
«Да как он посмел?! Разве не видел он, КТО перед ним стоит?! Как может сравниться этот ничтожный человечишка с тем, кто может управлять судьбами других?! Единственное чего он после этого достоин, так это гнить в куче своего же собственного дерьма с благодарной улыбкой на лице за то, что я избавил его от жалкого и бесцельного существования».
И тут Тимур осознал, что уже два или три квартала идет за этим мужчиной. Сердце его билось с неистовой скоростью и стук, казалось, подгонял его, толкая и толкая вперед послушное тело. Тимур чувствовал такую легкость, что, если бы он захотел, то просто мог бы взлететь. Сейчас он был охотником. Он прекрасно видел свою жертву, которая, ничего не подозревая, медленно, но верно приближалась к мигу своей смерти.
Мужчина прошел еще два квартала и свернул во дворы. Пройдя через арку, он пересек грязный, заполненный окурками и пустыми бутылками двор и направился к третьему подъезду двенадцатиэтажного дома. Серой тенью, Тимур двигался за ним. Он был словно сжатая пружина. В сознании нет мыслей, а только одна единственная цель. Тимур опустил руку в карман и нащупал холодную рукоять ножа. Нож словно приклеился к ладони.
На двери не оказалось ни домофона, ни кодового замка. Тимур подождал пока мужчина зайдет в подъезд, и быстрым шагом направился следом. К лифту они подошли уже вдвоем. Мужчина нажал на кнопку, и двери лифта открылись.
- Тебе какой? – спросил мужчина хриплым голосом у Тимура.
- Жмите, мне последний.
Мужчина нажал на кнопку под номером семь, двери со стальным скрежетом захлопнулись, и лифт медленно начал подниматься наверх.
«…три секунды этаж», - пронеслось в голове у Тимура, а дальше все было как в тумане.
Резким движением, Тимур выхватил из кармана нож, и, что есть силы, ударил в грудь мужчину, туда, где должно было находиться сердце. Мужчина, широко раскрыв глаза, глотал ртом воздух, пытаясь что-то крикнуть, а руки его железной хваткой сомкнулись на горле Тимура. В глазах потемнело, в ушах стоял непонятный звон, а руки уже практически не слушались, но Тимур продолжал давить на нож, все глубже и глубже вгоняя его в грудь мужчине.
Лифт подошел к седьмому этажу и двери раскрылись. Тимуру уже казалось, что он не чувствует своего тела. Снова появилась эта легкость и свобода. Весь мир словно бы крутился вокруг кабинки лифта, превращался в водоворот и все глубже уносил их куда-то вдаль.
«…три секунды этаж, а, кажется, что прошла целая жизнь».