Представляем финалиста конкурса «Память Сердца», стихи которого
показались нам очень интересными. Живет в Нью-Йорке. Автор трех
книг художественной прозы и четырех сборников стихов.
Победитель и лауреат международных литературных конкурсов.
Есть публикации в периодической прессе, в «толстых» и «тонких»
журналах и альманахах в России, Украине, Израиле, Германии,
Австрии, Англии, США.
ПОСЛЕДНИЙ МОСТ
Остался за спиной последний мост,
Еще чуть-чуть – и будет, как вначале:
Безмерна жизнь и мир прозрачно прост –
Ни многих знаний, ни больших печалей.
В снегу утонет Харьков или Тверь,
Иль то, чего на карте нет в помине.
И женщина на стук откроет дверь,
И улыбнется: «Добрый вечер, милый...»
На кухню проведет и скажет: «Сядь!»
Где был, что делал – спрашивать не станет,
Нарежет черный хлеб, поправит прядь
И в синей миске борщ на стол поставит.
А утром солнце в шторах заискрит,
И губ тепло – тебе пора! – разбудит...
Когда за мной последний мост сгорит,
Давным-давно, возможно, так и будет.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Запах «Красной Москвы», бретельки
Под ладонью сквозь красный шелк...
В сельском клубе на дискотеке
Был не медленный танец – шок.
На глаза скользнувшая прядка
Десять жизней тому назад...
В мире юности и упадка
Облетает колхозный сад.
Хоть сто раз застрелись, хоть спейся –
Наваждение, кабала:
Как осколок у кромки сердца,
Она в каждой потом была.
Вспыхнут в памяти – нож по жести:
Над обрывом речным – костры,
Стон под утро, слова и жесты
Смуглой женщины из Нью-Джерси,
Пальцы бруклинской медсестры,
Снег над городом, электричка,
Плющ по стенке в ее дворе –
То ль танцовщица, то ль певичка,
Начинающая алкоголичка
Из подвальчика-кабаре,
Лунный всполох над кромкой леса
И букетик на три цветка –
Рыжий ангел с глазами беса,
Авангардная поэтесса
Из приморского городка...
Осень та все никак не кончится –
Среди рощ поредевших корчится
В закоулке глухом Земли...
Окна – наглухо, стихли песни.
Знать не знаю: с кем, где и есть ли...
Все под Богом мы. Мало ли...
По кому же грустится-бредится?..
Все крошится – гранит и сталь.
Так не дай мне, Господь, с ней встретиться,
Или душу мою состарь.
* * *
Бьется птицей-подранком закат на ветру,
О прибрежные скалы смертельно изранясь...
Срок придет, и пришелец, изгой, чужестранец –
Больше негде – у этого моря умру.
А на той стороне ни звезды, ни огня...
В летних парках с эстрад отыграли оркестры,
И в морщинистых вдов превратились невесты,
Подвенечные платья в комодах храня.
А на той стороне двор полынью порос,
Там чужие глаза и забытые лица,
Там в простенках заброшенных комнат таится
Одуряющий запах любимых волос.
Может быть, хорошо, что на той стороне,
Там, где был я когда-то чужак и пришелец,
Под сто грамм и листвы облетающей шелест
Больше некому будет всплакнуть обо мне.
* * *
Наутро дали скверную погоду...
Начнется дождь – ладоням лечь на руль.
Еще один июль, как камень в воду...
Еще один янтарный всплеск – июль:
Виток планеты, сгустка звездной пыли, –
И женщина вздохнув: «Ну, вот и все!»
Уедет от меня в автомобиле...
Какой кретин придумал колесо?
* * *
Друг ходит в церковь, папа – в синагогу...
А мне не очень с этим повезло:
Не верю я ни в дьявола, ни в бога,
Ни в рай, ни в ад, ни даже в НЛО.
Не встану на колени в уголочке –
От вечности не жду я ни шиша...
В заштопанной врачами оболочке
Погаснет моя смертная душа.
И будет вновь апрель – на ветках завязь,
Звезд, слов и глаз шальная круговерть...
Меня всю жизнь мою терзает зависть
Ко всем, кто, уходя, не верит в смерть.
О ТАЙНЕ
Было так: в зрачках зарниц метанье –
«Я вернусь!» Костер на берегу...
Разболтал секреты, выдал тайны,
Спьяну врал. Но эту берегу.
Снова август. В парке пальмы, пары,
Музыка, гранитный парапет,
Синь под глазом... Вены в точках... Патлы...
Я вернулся. Через десять лет.
Крики чаек, шум прибоя... В полночь
Променад пижонов и путан...
Тайна, что я есть большая сволочь –
Самая секретная из тайн.
ЛЮБОВЬ СТУДЕНЧЕСКАЯ
Да, времена достались нам не очень...
Я юн, здоров – и больше ни хрена.
Моя страна в большом дерьме. А впрочем,
Бывают ли другие времена?
Но наплевав на войны и застои,
Атаковав меня со всех сторон,
Крушит во мне «моральные устои»
Нетрезвый анархист – тестостерон.
Ночной подъезд, скамейки, уголочки,
А я в «хвостах», а я в долгах увяз…
А я влюблен! Апрель взрывает почки,
И мой соперник рыж и долговяз.
Ношу цветочки и читаю строчки...
А он «сапог», и слог его убог.
Соперник мой погиб в горячей точке.
Хороший парень был... Японский бог!
Не спит природа: ей нужна порода.
Ее рукой невидимой ведом
Я победил! Я выбран на три года,
Мои трофеи – свадьба и роддом.
Что трое нас, когда масштаб народа!
Что смерть одна, когда война эпох!
Я победил? Ты не права, Природа:
Была бы пара – класс! Японский бог!..
* * *
В душе моей кровавый шел погром:
Я сам себе был Цезарем и Брутом,
Я сам себя дождливым мутным утром
Кромсал в ошметья ржавым топором.
Я сам себе палач был и раввин:
Казнив, у трупа бормотал молитву,
Затачивал при лунном свете бритву
И над собой, хрипящим, громко выл...
Я нежен был, я так любить умел!
Себя такого вытоптал и выжег...
Я знал: нам вместе ни за что не выжить
Во времена жестоких перемен.
* * *
Для извилин первая угроза -
Оливье, грибочки, пирожки,
Холодец и рюмочка с мороза…
Искупая прежние грешки,
Я пишу веселые стишки
В качестве лекарства от склероза.
Я в большие сферы не суюсь:
Там ни брата, ни друзей, ни блата.
Сам себя читаю, сам смеюсь,
Весело! А главное бесплатно!
Сам себя красиво издаю,
Лучезарен, как майор Гагарин,
Сам себе автографы даю,
Сам себе за это благодарен.
И со скромным чувством сознаю,
Как среди себя я популярен!
ИСПОВЕДЬ МИЛЛИОНЕРА
Меня отец и мать, два педагога,
С рождения воспитывали строго:
«Блюди закон, чти заповеди Бога!
Честь, совесть, правда... Русская земля
На них стоит извечно! Вуаля.
И даже наш сантехник дядя Гога,
Взяв за починку крана три рубля,
Сказал, прощаясь с мамой у порога:
«Эй, ты, малец, всегда будь трезвым, бля!»
Герои книжек и учителя,
Толстой, Тургенев, Бунин и Золя,
Крестьяне и добытчики угля,
Артисты и спортсмены – гордость нации,
Без устали читали мне нотации:
«Нет ничего дороже репутации!
Она, как руль и киль для корабля,
И без нее не выжить популяции,
Поскольку катаклизмы-пертурбации
Ее низвергнуть могут до нуля...»
Но с самых первых дней, еще с пеленок
Я, к счастью, непослушный был ребенок –
С хороших дядь и теть не брал пример,
Поэтому я кто? Миллионер.
Недаром мне сказал наш новый мэр,
Мой друг и бывший кой-чего полковник,
Шансона и Есенина поклонник,
Сторонник культа и жестких мер:
«Ты, Вася, мой кумир! Хоть и подонок!»
Так и сказал. Как выстрелил... Гомер!
* * *
Герасим утопил Муму...
Семь поколений в страшном шоке!
Полкласса много лет тому
Рыдало, помню, на уроке.
Герасим утопил Муму...
Понятно – рабство, бескультурье.
Сгубили персонажей тьму
За двести лет в литературе.
Пришел студент, старушек – «хрясь!..»
Был одержим идеей странной.
Дух испустил Болконский, князь,
На животе с ужасной раной.
Один усатый малоросс
Прикончил сына на опушке,
Тинейджер Петя, мил и прост,
Убит ядром французской пушки.
Печорин вышиб другу мозг,
С обрыва в Волгу – камнем Катя,
Снесли графиню с Лизой в морг,
А Германн, тот в психушке... Карты!!
Комдив Чапаев лег на дно,
Судьба Башмачкина не лучше.
А если взять «Бородино»,
Там все вообще смешались в кучу.
Разрезал Анну паровоз,
Застрелен Ленский на лужайке...
Есть у меня ко всем вопрос:
Чего же вам собачку жалко?
(c) Юрий Бердан.