Поединок

Константин Фролов-Крымский
Мне снится сон: тугие луки
Звенят упругой тетивой.
А подле - недруги и други
Сошлись пред сечей роковой.
В туманном саване рассвета
К земле приникла тишина.
И Русь, как тело Пересвета,
Перед броском напряжена.
Кося в предчувствии забавы
Свои бесстыжие глаза,
Сломил конем донские травы
Промеж полков Темир-мурза.
И вои смолкли в ожиданье,
Отдать готовы кровь и пот,
Когда потоки гнусной брани
Выплевывал скабрезный рот.
Хоругви ветром полоскало,
Кольчуги мокли от росы...
И крикнул Дмитрий: «Аль не стало
Сынов достойных у Руси?!
Дерзайте, русичи! Доколе
Терпеть нам этот стыд и срам!
Душа болит – так дайте ж волю
Своим мечам да топорам!»
И тишина вдруг раскололась,
Полки сомкнулись, напряглись,
Когда раздался властный голос:
«А ну-ко, брат, посторонись».
Легко, уверенно, неспешно
Конь вынес в поле чернеца.
И сразу наглая усмешка
Сползла с надменного лица.
Глаза раскосые сверкнули,
И взвившись будто бы от шпор,
Свирепый конь в роскошной сбруе
Понес мурзу во весь опор!
Глупец! Он мчался, предвкушая
Победы скорой торжество,
Но сила правая, святая,
Уж предрекла судьбу его!
Как две скалы в широком поле,
Как два орла, в выси паря,
Как две волны в безбрежном море,
Столкнулись два богатыря.
Копыт вдруг оборвался топот,
И в той зловещей тишине  –
Лишь треск ломающихся копий.
Да ветра свист. Да храп коней.
О, как орда заголосила,
В припадке злобы Русь кляня,
Когда неимоверной силой
Мурзу швырнуло под коня!
Но враг был злобен и коварен.
И словно смертоносный дар,
В последний миг сумел татарин
Направить в сердце свой удар.
И конь шарахнулся пугливо,
Заржал с тревогой и тоской,
Когда седок вцепился в гриву
Своей немеющей рукой.
Но отпуская жизнь без грусти
С последним хрипом: «Удержусь!», –
Он веровал, что встретил грудью
Копье, нацеленное в Русь.

В расшитой золотом палатке,
Всю власть изведавший сполна,
Не знал Мамай, что в этой схватке
Его судьба предрешена.
Но в изумленье хмуря брови,
Он понял вдруг, поборник зла:
Русь, истекающую кровью,
Ему не выбить из седла!
А где-то, ждавшие до срока,
Уже во весь летели дух
Лихие соколы Боброка
Крушить постылую орду!
Копье могучего монаха
Подняв с поруганной земли,
Они неотвратимость краха
Всему нашествию несли!
Вздымая длани обреченно,
Роняя бунчуки к ногам,
Орда молилась исступленно
Своим неистовым богам.
И ждать расплаты не желая,
Хан гнал нещадно скакуна.
А вслед смеялась, оживая,
Непостижимая страна.