Её душа сгорает над строкой,
И ночью чёрной вновь светлеет в доме –
То вдруг повеет запахом соломы,
То мать взмахнет усталую рукой.
Звенит строка гудением шмеля,
Взлетает птицей, прячась под стрехою. –
Становится любимой и родною
Щемящая отцовская земля.
Расплещет синь небесную вода.
Тумана шаль опустится на плечи.
И по реке плывут луна и вечер.
Когда-то это было! Но когда...
Среди зимы потянет на простор,
Там всё – в цвету и в августовском свете,
И песня заволнуется о лете,
Где тёплый луг объятья распростёр.
...Но вновь – круговорот ночей и дней,
И вновь она, как лодка на приколе.
А песня, как заложница неволи,
Желает избавленья от цепей.
Перевод с белорусского
Таiса Мельчанка
Паэтка
Яе душа згарае над радком.
I ноччу цёмнай зноў святлее ў хаце –
То выплыве лябёдкай цiхай мацi,
То здасца жыта жоўтым паяском.
То з-пад радка ўспырхне птушаня,
Ў гняздо ляцiць, што лiпне пад страхою.
Становiцца радзiмаю такою
Шчымлiвая бацькоўская зямля.
Расплешчуць сiнь нябёсы ў азярку,
Туману шалiк упадзе на плечы.
Плывуць на чоўне месячык i вечар
Цi ж то было такое на вяку?
Зiмою раптам водарная квецень
Узбударажыць, клiкне на прастор.
Цяплом агорне халадэча зор,
I песня захвалюецца аб леце.
А за свiтанкам дзень наступiць зноў.
Яна – вавёрка у замкнёным коле.
А песня, як заложнiца няволi,
Гаруе: як пазбавiцца акоў.