Глава 11. В которой пиар остается пиаром
Предвыборная гонка набирала обороты. Пимыч теперь ежедневно готовился к выступлению перед электоратом. Для начала Неумов решил сделать из Пимыча оратора.
– Надо бы тебе, Пимыч, белый плащ справить.
– А на кой мне белый плащ? Саван чтоля.
– Да окстись, Пимыч, типун тебе на язык. Белый плащ – это знак того, что ты у нас нонча кандидат. Это в Древнем Риме все кандидаты белый плащ носили. Он кандида назывался. Белый плащ справим, ходить в нём будешь. Тебя издалека узнавать начнут. Опять же ход такой политический, пиар называется, помнишь, я тебе о нем говорил.
– А нахрена мне еще один пияр?
– Пиаров лишку не бывает. Нонча без пиара никуда. Никуда и все тут. Их чем больше пиаров-то, тем лучше.
На том и порешили. Тут же из старой простыни соорудили накидку. И Пимыч подвязав ее под горло, ходил теперь по кухне и брал у Неумова уроки красноречия.
– Ты, Пимыч, должон как римский патриций накидку-то, тьфу ты, кандиду, вот таким широким жестом на плечо закинуть. Гляди, учись, – и Неумов снова и снова давал Пимычу мастер-класс.
Наконец, у Пимыча получилось как надо.
– Ну, а теперь, речь! – скомандовал Неумов.
Пимыч картинно закинул край накидки на плечо и изрек:
– Електорат!
– Стоп! Ну что за «електорат»? К массам нельзя так обращаться. Нужно душевненько «Дорогие избиратели…» чтоб все видели, как ты близок к народу, его лучший представитель, стало быть.
На следующее утро Пимыч ни свет, ни заря уже был у Неумова. Он вновь облачился в свой простынный наряд, и занятия начались. Неумов находил, что смотрится Пимыч в этом белом убранстве хоть куда, но вот дикция не годится.
– Буду готовить тебя по методике Демосфена, – решил Неумов, окинув Пимыча критическим взглядом.
Он вывалил перед Пимычем горсть мелких камешков.
– Конечно, в идеале нужны морские камешки, – пояснил Неумов, – да только где их взять-то.
– Чичас! – Пимыч рванул с места в галоп и через некоторое время вновь появился перед Неумовым.
– Вот! – выдохнул он, протягивая Неумову смятый кулек, – самые, что нинаесть морские камешки.
– Откуда? – вытаращил глаза Неумов.
– Да из магазинишки, откуда ж ишшо, – пояснил Пимыч и развернул кулек со полурастаявшими слипшимися конфетами.
– Не-е, не пойдет. Не успеешь в рот взять, как растают. Придется довольствоваться этим.
И он заставил Пимыча набрать полный рот мелких камешков и на полную мощь включил старенький проигрыватель.
– Представь, что ты на берегу моря перекрикиваешь его рокот! Это очень укрепляет голос! – крикнул Неумов в ухо Пимычу.
Два часа с полным ртом Пимыч орал вслед за Неумовым скороговорки. Неумов так увлекся, что не замечал, как постепенно менялось выражение лица Пимыча. Наконец Пимыч выплюнул камни и заорал, перекрикивая проигрыватель.
– Все! Баста! Ты Ефимыч меня совсем без голоса хотишь оставить!?
– Да что ты, Пимыч. Я ж тебе добра желаю. Ну ладно, на сегодня хватит. Завтрась жду тебя на репетицию. Я тебе к завтрему речь подготовлю.
Но на завтра Пимыч не мог даже рта раскрыть. Острые края камешков изрезали язык, и он распух так, что едва умещался во рту.
Весь день бедный язык Пимыча подвергался народномедицинскому воздействию. Он (язык) перенес попеременное полоскание: содой, марганцовкой, подорожником. Затем Неумов вспомнил о лечебных свойствах крапивы и хрена, и язык покорно принял и эту процедуру, пока Пимыч, морщась, пережевывал эту адскую смесь. Все без толку. Пимыч мог только мычать и таращить глаза.
– Ну, ничего, – сказал Неумов, – небольшие издержки неизбежны. Время у нас еще есть. А пока займемся вот чем.
Он накинул на Пимыча плащ, подвел его к зеркалу, напротив которого на длинной веревке был подвешен большой кухонный нож. При виде ножа, глаза Пимыча окончательно вылезли из орбит, и он метнулся к выходу. Но Неумов перехватил его железной хваткой.
– Стоп! Пимыч, не метлеси. Все по методике Демосфена. Я вижу, у тебя плечо иногда дергается. Правда у Демосфена меч был, но ничего, нож тоже пойдет.
Пимыч схватился за сердце и, через силу ворочая языком, просипел:
– Ты чо ишшо и плечо укоротить удумал? Не дамси! Ты меня и так уж инвалидом уделал.
– Да не дрейфь, Пимыч! Методика надежная, это еще Демосфеном испытано!
Он подтолкнул Пимыча к зеркалу, и поставил плечом как раз под нож.
– Говори! – приказал Неумов.
И Пимыч, покорно замычал что-то невразумительное, размахивая руками и подергивая плечом.
В какой-то момент плечо дернулось чуть сильнее, и нож вонзился в плечо Пимыча. Пимыч взвыл и ринулся прочь. Вслед ему еле поспевал Неумов.
В конце концов, Неумов безнадежно отстал.