— Как это произошло, расскажи мне.
— Ты хочешь знать откуда берутся русалки?
— Мне интересны метаморфозы.
— Моряки ничего не смыслят в метаморфозах, еще меньше в их причинах.
— А русалки смыслят?
— Они точно знают, даже если вместо ответа скрипят острыми зубами и поют чепуховую песенку.
— А боги?
Она рассмеялась:
— А боги... у них свои заботы. Что им моряки и русалки?
— Представь, что один моряк затонул, но остался жив. Или полужив. Он не бог, но и не моряк больше.
— Ну разве что полу-жив... Нет, мне эти разговоры ни к чему. От них болит голова и ноет хвост. Налей мне джину.
— Да ну, забудь, не нужно, поговорим о чем-нибудь хорошем. Как твой кот?
— Дай мне джину. Ну? Кот... кот куда лучше, чем я. Он уверен, что поймал золотую рыбку, которая кормит его куриной печенкой по утрам... А оливки нет? Добавь. Нет, это не Анна де Тоггия. Вермут, ты забыл вермут! ...Нет, а тебе нельзя, даже и не думай.
Я закурил, я чувствовал себя, ну, точно как описал, не совсем жив, не совсем мертв. А жив только тем, что глядел на нее. Я даже не знаю была ли она красива. Глядя на нее, я испытывал какой-то зуд внутри, ее губы, острая улыбка, ее руки, смешные пальчики с короткими красными ногтями, изгиб спины, грудь, ее рыжеватые волосы, розовая раковина уха, и — самое важное — ее глаза, непонятного цвета, зеленые? Они становились почти белыми, когда она злилась, такие гвоздики, казалось, могли проткнуть тебя насквозь, пригвоздить к месту. Глаза были живые! Все вокруг, включая меня самого, было мертвым, а глаза... Сейчас они были темными как изумруд. Мартини делал свое дело. Я чувствовал себя виновным и... меня подташнивало. Все, что я хотел, это... Моряк, конечно моряк. Она и не знает насколько я не бог.
— Я знаю о чем ты думаешь.
Я вздрогнул, я думал о том, что Грин никогда не надоедает мне, когда я с Русалкой. Подумал и испугался:
— С тобой я чувствую себя совсем живым.
— Я не встретила ни одного моряка, с которым можно было б создать царство (ты называешь это домом). Ни в воздухе, ни на дне морском. Ни одного, который мог бы начертить круг, наполнить сферу светом и жить в нем — моя душа, его душа.
— Душа в душу?
— Сажать живое, рождать живое, заботиться о живом, впуская живое в свой круг. Быть живым, не причинять ни зла, ни боли. Таких моряков нет, или мне не встречались, но я полагаю, что нет.
— Ты хочешь посадить моряка в замок под замок?
— Под замок? Что это?
— Не давать жить как хочет.
— А разве выбирая круг, Моряк не выбирает то, что он хочет? Я говорю о создании своего круга, в который вхоже все живое, все, что любишь. Вместо поиска извне — поиск внутри. Зачем Моряку то, что извне?
— Ты можешь называть моряка Человеком. Любой человек хочет свободы. Круг, сфера - замкнутое пространство, ни один не согласится жить внутри. Человек не способен.
— Женщины устроены иначе, а значит не Человек, Моряк. Но ведь только внутри можно создать живое, все важное растет внутри. Изнутри. Все расширяется изнутри, растет в бесконечность, делает мертвую петлю, оборачивается в самоё себя, создает безграничные границы... Как ещё можно создать что-либо?
— Ты говоришь о верности? Ты? Русалка, подмигивающая первому встречному? Сколько их там у тебя на дне? Кругооборот? Гидросфера?
— Надежда. Каждый Моряк несет в себе надежду, ложную изначально, так уж он устроен. И каждый платит по счету.
— Ты не знаешь устройства Моряка! Его суть в том, чтобы не вымер его род. Привлечение, сражение "за", овладение, посев, охота, добыча, охота, добыча, итд...
— Сеятель? Разбрасывать семя не фокус, а кто будет его растить, оберегать, собирать? Сеятель не Пахарь? Моряк — Сеятель, а Русалка — Пахарь? Ха-ха-ха-ха, да уж, равноправие.
— Моряк оберегать будет. Мужчина по определению защитник!
— Защитник? А как же свобода?
— Прямая зависимость. Защитник не может быть связан никакими границами.
— В таком случае кого он защищает? Всех? Тогда он просто убийца.
— Человеческий род. Род защищает.
— Семяизвергатель и убийца - хороший портрет. Похоже нет и надежды, во всем природа виновата и не стоит строить замки, городить замочные скважины. По другому и быть не может.
Русалка прикончила бутылку, прилегла ко мне:
— Посплю немного.
Я обнял её, она дернулась, я сделал ещё одну робкую попытку, она отвернулась, ее тонкая шейка оказалась в моей ладони, мне вдруг захотелось сжать руку, сильно сжать руку, в голове пронеслось: "так не доставайся ты никому". Меня душил смех.
Русалка забормотала во сне:
— П р и р о д а. Вот причина богатой биосферы морского дна.
Глава из книги "Грай"
елена нижний рейн
2013, шарлотт, северная каролина