В темноте, опьяненной столь интимным молчаньем, что плавились фонари от стыда, я танцевала, а ты наблюдал. И моя нагота была продолжением нашего города.
Ты целовал мои скверы, мосты, обнимал алтари. И внимал суете главной артерии — любимой реки, чья вода — наша кровь.
Мой друг, вы сейчас от меня далеки. Но в пустыри моих улиц входит любовь.
И древний, таинственный город окрепнет. И вновь будут громче и звонче мои шаги.