Горда,словно вольная птица.
Горда и не тронет никто.
Горда,только б не возвратиться,
В тот край,где упала на дно.
Обрезав ей крылья гневом,
Только бы не метнулась куда;
Только с этой оковы в белом,
Не было же,право добра.
Оперение стало серым,
Клюв поник и незримо перо;
Яркий пух,согревающий тело
Не давал птице больше тепло.
И томилась в той клетке ужасной
Не по воле чужой,
По своей.
Всё гналася за жизнью прекрасной,
Только крикнул свояк воробей,
Стала жить средь ворон и кукушек,
Словно ангел попавший в ад..
И под ложью,толпою гремучей
Позабыть не могла родной сад;
Воробей улетучился в поле,
Собирать для себя червят,
И ,почувствовав птица свободу,
Захотела она в родной сад;
Но нагрянул павлин яркопёрый,
Соблазнил белокрылку мою:
"Что томишься ты в клетке чугунной,
Полетели со мной на луну".
Как красиво павлин заливался,
И поверила птица ему.
Понадеясь на песни засранца
В ночь лишилась она уму.
Под влиянием лести и песен
Для павлина летала она,
Снова краски влились в оперение,
Оживилась птица моя.
Вдруг настал этот день горючий,
Прилетел с полей воробей.
Опрокинул он взгляд свой жгучий,
И обжёг оперение ей.
Снова серая стала птица,
Погрузилась во скуку и ложь;
И в душе лишь тревога томится,
Так хотелось достать ей нож...
Но по данному Богом явлению
Разругалась она с воробьём.
И упали оковы с крыльев,
И сожглись они синим огнём...
Забывая тогда воробья,
Вновь вернулась в пределы рая птица моя;
И вернулась окраска пера,
Яркопёрая птица моя
Возвратилась в свой рай одна.
И ,прожив сотню зим она,
Повстречала-таки орла.
Свили гнёзда они из ручьёв,
И растили своих орлов.