Почему, читая некоторые стихотворения, или стихи некоторых авторов, мы делаем сам процесс чтения – удовольствием? Является ли симпатия к автору одной из составляющих высокой оценки стихотворения? Выскажу, быть может, не самую очевидную мысль: хорошее стихотворение не есть нечто “объективное” - это результат совместного творчества автора и читателя. Но, для такого творчества, как для любой совместной работы, требуется, знакомство, контакт между поэтом и читателем, а значит, для начала - стремление к этому контакту.
Читатель, взяв в дорогу багаж из прочитанных книг, личного опыта, социальных условностей и предпочтений, отправляется в захватывающее путешествие в мир автора. Подобно тому, как местный житель не замечает красот родного городка, автор порой сам удивляется чудесам, которые увидел читатель, порой – досадует невнимательному взгляду. Но, как скучающий сноб не видит неярких чудес провинции, частенько проходим мы мимо неброской красоты, высокомерно сравнивая её с искусственными строениями тщеславных архитекторов. Такой, безучастный взгляд, такой контакт, такое взаимодействие – неполноценное, не приносящее удовольствие читателю, и, из-за отсутствия положительного отклика, автору. Но если переполненный восторга житель деревеньки хвалит пожарную каланчу уездного городка и захлебывается от восхищения, глядя на ярко расписанные палаты купца третьей гильдии, это, несмотря на недостаток его опыта и вкуса, хотя бы приносит удовлетворение.
Имея некоторый опыт и желание видеть, вкус, несколько отличный от купеческого, а также желание получить удовольствие от осмысленного, а, значит разумного и осознанного диалога, начнем путешествие в мир авторов, в мир хороших стихотворений. Повторюсь – понятие «хорошего стихотворения» это не догма, не аксиома, а, скорее, то, что я попытаюсь определить и доказать во время таких разговоров.
Сегодня я хочу поговорить про стихотворения автора, которого я «угадал» на Кубке Мира по русской поэзии - 2013 и все три текста которого вошли в мое личное «Избранное». Это – стихи одного из моих любимых поэтов – Ирины Ремизовой.
http://www.stihi.ru/2014/01/01/341
Рим идет
Осенних улиц монорим
перебирая шагом пешим,
увидишь вдруг: повсюду Рим
идёт, неждан и неизбежен.
Под кожу изначальных слов
латинские вонзая жала,
его драконьи семь голов
на солнце щерятся устало.
Он здесь инкогнито, пока
последний сад не снял доспехов
и не хватает языка
для счёта греческих орехов,
и от безудержной руки
певца художественной штопки
дворов лохматые клубки
в квартальной спрятаны коробке.
Но кто-то задом наперёд
в публичной парковой читальне
пролистывает книги, от
последней буквы до начальной,
перстом холодным и худым –
страницы всё темней и чище,
и сладковатый римский дым
стоит, как небо, над кострищем.
Что только не приведется поэту при виде осенних костров! «Et fumus patriae est dulcis» - сладкий дым отечества, гибель которого была неминуема, как осень… Город на семи холмах( а какой из городов - не на холмах?) – чьей-то злой волей(быть может, злой волей неизбежности), потерянный, ушедших, исчезнувший… Не будем же мы всерьез считать итальянцев – латинянами, а современный Рим – тем, что был Великим?! Но стоит только посмотреть, слегка склонив голову, чуть-чуть нахмурится, пряча улыбку, и вот он – здесь, в Кишиневе, Москве – да где угодно, куда дойдут его легионы в сверкающих золотистых доспехах! И корни латыни, тех, изначальных слов, вдруг пробьются сквозь обыденную речь.
http://www.stihi.ru/2014/01/01/348
В лунном сыре молодом –
соль осенних звёзд.
На коленях кошкин дом
дремлет, свесив хвост.
Слышен топот земляной –
это, бормоча,
тьма скребётся за стеной
коготком ключа.
Водит ощупью рука
всё быстрей, быстрей…
только не найти замка
там, где нет дверей.
Под диваном бытия
жутко и смешно –
там от взрослых ты да я
прячемся давно,
мотыльком под бахрому
залетает свет –
и неважно никому,
здесь ты или нет.
Наверху зады кряхтят
так, что спать невмочь,
знать не зная про котят,
стерегущих ночь
и мурлычущих, тайком
от цепного пса,
потому что кошкин дом
гладят небеса.
Наверное, нужно быть Волшебником или Волшебницей, существом громадного роста и еще более громадных возможностей, чтобы солить молодой лунный сыр звездной солью, да не бояться, что соль рассыпалась по всему небу-столу; наверное, только так возможно быть маленьким-маленьким, чтобы прятаться под диваном от мира взрослых, прятаться от тьмы, которая не придет, потому что у ней нет ключа. А какой ключ может быть у кошкиного дома? Ведь кошкин дом – это сказка, это – клубок тепла, неги, это – детство, самое большое волшебство.
http://www.stihi.ru/2014/01/01/331
Три летних пишем, два в уме -
и вдруг ведут под руки белы:
напоминает о зиме
синюшный иней изабеллы,
за увяданьем прим и трупп
театр закрылся сложноцветный -
и попирает мокроступ
обрывки роскоши балетной.
Непересчитанных утят
осталось проводить в дорогу,
коль помидоры не хотят,
а огурцы уже не могут -
сопротивляясь всем ветрам,
висят над светом быстротечным,
подобно ёлочным шарам,
томаты, бурые навечно.
Из распелёнутых капуст
на мир взираешь по-иному:
напрасны дом, когда он пуст,
и путь, не приводящий к дому.
Куда не глянь — повсюду клин,
курлыча, следует за клином
на юг из наших палестин,
неизмеряемых аршином.
А мы останемся, а мы
заселим ненадолго гнёзда,
за приближением зимы
следя с обзорных точек роста,
не отводя ушей и глаз
от переменного пейзажа:
она разыщет — но не нас,
а злую жабу в камуфляже
и опечалится настоль,
что второпях уедет, мы же,
придя в знакомую юдоль,
вздохнём, как барин из Парижа,
и канем, всякий в свой предел,
дробя раскатисто и густо,
поскольку для великих дел
потребны аист и капуста.
Очень осеннее, очень урожайное стихотворение. Осень – пора подведения итогов, пора свадеб и домашних заготовок. Пора «синюшного инея изабеллы», и, кажется, точнее описания я еще не видел. А «распеленутые капусты»! А увядающая «балетная роскошь» прим – примул, непересчитанные утята, которых надо проводить в дорогу, вечно бурые томаты…
«Куда не глянь — повсюду клин,
курлыча, следует за клином»…
«на юг из наших палестин,
неизмеряемых аршином»
«…помидоры не хотят,
а огурцы уже не могут»…
Какие строчки!. . И какие чувства – «вздохнём, как барин из Парижа» - над нашей средней полосой, порадуемся, что зима «…разыщет — но не нас, а злую жабу в камуфляже…» И правильно, а мы – уже сбросили жабью кожу, мы (автор) – уже царевна. И закончим с огородными делами, капуста заготовлена, аисты отправлены на юг, пора приступать к большим делам, потому что
«…для великих дел
потребны аист и капуста...»
И дело это – самое великое, недаром ведь свадьбы играли – осенью, после сбора капусты, видимо, уже оформив заказ на доставку самого главного – почтовым аистом…
А теперь посмотрим, что общее есть во всех трех стихотворениях. Волшебство? Улыбка? Тропы и стилистические фигуры? Взгляд на то, что видим мы все, только – чуточку иной, чуть более зоркий и добрый? Все это, и еще кое-что. Ирина своими стихотворениями ДЕЛИТСЯ. Есть сочетания слов – поделился горем, поделился радостью, рассказал, и горе разделилось, и радость удвоилась. Так Ира – протягивает свой мир на ладошке, зовет полюбоваться вместе, она – СО-БЕСЕДНИК. И только самый зачерствевший, недобрый или напуганный, может отказаться от такого дара – быть собеседником маленькой девочки, большой волшебницы Ирины Ремизовой.