Человек набычен, кривой в осанке, взъерошен в холке,
Безразличен к еде, мятый, как после стирки,
Приходит домой как с ненавистной продленки,
Небрежно снимает верхнюю, стул поставляет спинку...
Он открывает окна, пепельница зажата
Указательным и большим...Выдувает плавно...
Это его сложнейшая осень - безумно жалко...
Очень привык к потертой эмали ванной...
Чиркает зажигалкой, как на том концерте,
Когда подпевал в последнем ряду, но очень живо,
Слишком давно не меняется аватарка,
Впрочем, как все в его жизни... Светло и сыро
В маленькой комнатке съемной... обои драны,
Чайник включаешь - и выбивает пробки...
Он собирает вещи поехать к маме,
Подальше прочь из обувной коробки...
Чтобы снова стать двенадцатилетним,
Гоняющим мяч, бегущим в шортах...
И его там скорее всего никто не встретит,
А знакомые не узнают даже по фото...
И так славно укладывать спать его будет мама,
И так странно - в ее чашке и чай не стынет...
Пахнет свежей зеленью, напрочь потерлись рамы..
Так неуловимо проносятся выходные...