Соратники! Собратья и сосётры по перу! Очень бы хотелось всех Вас поздравить с Новым, благополучно наступившим Новым годом! И попросить Вас (кому не в лом) надеть на нос очки и побыть немножко критиками. Со всеми так сказать вытекающими... Видите-ли - это вступительное слово к моей первой книжке. Поэтому ваше мнение очень важно! Ну типа покатит нет? Буду признателен всем откликнувшимся!
Воззовёт ко мне и услышу его; С ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его.
(псалом 90-11.12)
Это. Как его... ? - Вместо предисловия.
Здравствуй дорогой читатель! Я так несказанно рад что именно ты сунул свой любопытный нос в эту книжку! Я уже где-то слышал что любопытство есть признак ума! Да! Да! Да! Именно ума! И (я даже не побоюсь этого слова) - развитого Интелекта!
Я так ждал и надеялся что именно ты и возмёшь в свои руки эту книжку.
(маленькое лирическое отступление)
Знаешь. Почему-то ты мне всегда представлялся эдаким одиноким, усталым путником, бредущим по ухабистым и извилистым дорогам современной, нашей понимаешь-ли литературной жизни.
И вот значит. Ты всё идёшь и идёшь. Уже давно. А округ тебя - безнадёжный сумрак глухой ночи. Матом несказанным орать будешь - никто не услышит! Тёмный лес вдоль твоих извилистых троп, с частыми тупиками и поворотами окаймляет собой твоё нелёгкое шествие. Ты давно уже весь промок и продрог от дождей и заледенел от морозов. Как уже давно заледенела и почернела, твоя светлая душа. Некогда такая ранимая, романтичная и доверчивая ко всему миру. Волосы твои растрёпаны ( ну типа макаронная фабрика которая взорвалась), взьерошены и похожи на тонкие, маленькие, изгибистые сосульки. Под глазами мешки "из-под картошки". Нос красный. Извиняюсь соврал - уже давно синий. Волосы твои инесто поблёскивая отражают лунный свет в беспроглядной ночи, в которой очень да иногда, какой-нибудь редкий филин неистово-мрачно да и крикнет - "Гу... Гу...".
Ноги твои уже еле волочатся в тяжёлых кандалах-валенках. Снег и пурга, дождь и град твои неизменные спутники непрерывно кружат вокруг тебя. Снежинки, своими лезвистыми, холодными гранями - беспощадно впиваются тебе в лицо. Град безжалостно кидает в тебя пригоршнями ледяные окатыши, норовив угодить тебе по растрёпанной твоей макушке. Дождь заливает тебя водой как несчастного Ноя во время потопа. Иногда, это всё прекращается и ты можешь на короткое время немного передохнуть. Оглядеться по сторонам. Выбрать опять ту самую
"правильную" наконец-то дорогу, из многих тысяч лежащих пред тобою. Ты снова пускаешься в путь. И снова вокруг начинает вьюжить и метелить. Дождь, град. Порой ещё сильнее чем ранее. Снежные хлопья затмевают собой самоё небо. И ты уже бредёшь "наощупь", наугад, потому-как дороги уже не видно. Падаешь. Поднимаешься. Снова идёшь. Снова падаешь. Поднимаешься. И так кажется совсем без конца. Ты уже давно устал мой друг! Ты тяжело устал от этого бессмысленного странствования! Тебе всё надоело! А более всего эти тяжёлые, колодки-валенки! Ты даже забыл - куда ты идёшь? И тебе, некогда славному мечтателю, уже хочется просто плюнуть на всё и воткнуться своей инистой, растрёпанной головой, как в огромную пуховую подушку, в мягкий, снежный сугроб. И навечно. И сладко. Беспробудно заснуть в нём.
И вот. Когда ты готов совершить этот отчаянный Поступок! Этот безнравственный по отношению ко всей человечности и гуманизму акт вандализма и суицида (кстати который карается Уголовным Кодексом - который в свою очередь ещё сам Остап Сулейман Бендер-бей Берта-Мария призывал всех нас "почитать"! Ну тот самый... у которого папа был турецкий подданный? Вспомнили?)) Так вот. Когда ты уже совсем отчаялся отыскать эту "мать её" правильную и такую как некогда казалось тебе - самую нужную дорогу!... Когда ты уже доведённый градовыми буранами и дождями до крайности - готов к само-экзекуции! И ищешь уже слабыми, забитыми снегом глазами эту самую, спасительную, большую, снежную подушку. И вот тогда. В самую последнюю секунду перед чудовищной вакханалией ты вдруг вспомнил о Боге (твоя набожная, покойная уже бабушка рассказывала тебе маленькому шалопаю что Он типа есть)?.. И вот тогда. Ты как только мог! Остатками всей своей истерзанной души, впервые в своей жизни обречённо - воззвал к нему! И вдруг. Тут-же. Твой оледеневший нос. Да! Да! Да! Мой дорогой друг! Именно нос! Тот самый любопытный нос который ты имел неосторожность сунуть в эту книжку!
Так вот.
Этот самый "мать его!" нос. Ну совершенно случайно! Начинает вдруг улавливать изумительные, вкусные запахи. От них веет и щекочет домашним теплом и уютом (видимо нос ещё не весь забит снегом). Прибывающий в глубоком, обморочном нокауте мозг, в последние секунды своей земной и такой нелёгкой жизни приготовившийся уже исполнить самому себе "похоронный марш", начинает вдруг с очень слабой надеждой, напевать сам себе - "семь сорок". Мозг начинает вдруг бесповоротно (как от трезвона большого, железного, советского будильника) просыпаться! Из последних уже своих сил, воспрявший духом мозг отдаёт приказ деревянному, отяжелевшему от жизненных тягот телу сделать ещё несколько шагов в направлении этих пьянящих твой желудок безгласных звуков. И ты. Слегка поводя в воздухе заледенелым носом. Влево. Вправо. Собрав все остатки своей силы воли в единый кулак, делаешь следующий шаг по наитию, в нужном тебе направлении. Слабо поднимаешь инистую, растрёпанную голову ( шапку сдуло резким порывом ветра ещё тогда. Там. На повороте. После мрачного тупика. Помнишь? Когда ты, в сотый раз упал, долго барахтался на земле и всё никак долго не мог подняться?). Так вот. Уже совсем отчаявшись. Ты слабо что-либо понимая поднимаешь бедовую свою, ледяную, лохматую голову-сосульку. Смотришь уже безжизненным взглядом как африканский зомби, в сторону природы происхождения этих чудесных запахов. И делаешь ещё один - НЕИМОВЕРНЫЙ!, неуклюжий, но такой нужный тебе, шаг на встречу своей судьбе!
И вдруг!
Ты видишь пред собою большой дом... Он чем-то напоминает видом своим покосившуюся, старую, но ещё крепкую, русскую избу - и в то-же время дородный, Рублёвский особняк.
Мираж? - Думаешь ты...
Так вот. Так ты думаешь и поднимаешь свою лохматую голову-сосульку с посиневшим лицом к верху. И через слипшиеся от снега щели ресниц видшь печальными своими, ИЗМУЧЕННЫМИ глазами это чудо! Округ здания мощный и высокий, из лицевого, красного кирпича забор, высота забора 3,5 метра ( наверно чтобы воры не лазали?). Над широкими, ручной ковки, чёрными, чугунными воротами - волнующе светят и манят фонари. Над самой макушкой ворот - большой, электронный транспорант-табло. Такой знаете-ли - с новогодними огоньками.
На нём ярко и весело написано:
"Всемирная ассоциация содружества дедов морозов" рада приветствовать в Вашем лице - юбилейного 100.000. посетителя! Мы любезнейше и безвозмездно предлагаем Вам в качестве новогоднего бонуса и дисконта - этот великолепный дом с действующим в нём камином. А так-же: горячее кофе, различного рода бутерброды. Горячие и холодные закуски. Кубинские сигары. И конечно-же Виски!
P/S - Все комунальные услуги первые три года погашаются за счёт ассоциации!
Милости Вас просим-С!!!"
С левой стороны табло-транспаранта на вас загадочно и лукаво смотрит голова Санта-Клауса, в ярко-красной своей шапке-балаболке и таинственно подмигивает вам. С правой стороны табло-транспаранта, переливается живая, нарядная до безумия Новогодняя Ёлка! На самой макушке вместо красной звезды - пушистая мурмолка снега.
После прочтения тобой на табло последней фразы - "Милости Вас просим-С". Увесистые, чугунные ворота, вдруг изящно и легко распахиваются сами собой. По всему особняку и забору загораются тысячи разноцветных огней и начинают бешено переливаться и мигать. И под невесть откуда грянувший вальс "Мендельсона" - Вы. Торжественно! Вялыми ещё ногами. В заледенелых валенках и больших, одеревенелых рукавицах входите на территорию этого великолепия! Не переставая. Вы продолжаете щипать себя за все места предполагая что это мираж и что вы не иначе как находитесь уже в "стране вечного молчания". Пред вами возникает большая, резная, деревянная лестница ведущая на второй этаж этого особняка. Поднимаетесь. Вдоль поручней - ряд огней. Никаких намёков на "секьюрити" и собак. На втором этаже, слабой, мертвецки холодной рукой берётесь за тёплую, золотистую ручку двери. Дверь без всякого усилия отворяется. И вы попадаете в большую, хорошо протопленную, тихо освещённую свечами комнату. Из всех предметов в зале, вы видите только ярко пылающий камин. Он маняще и нежно похрустывает берёзовыми поленьями. Вы идёте к нему. Поближе к очагу. Скидываете около него свои отяжелевшие, заледеневшие кандалы-валенки. Снимаете грязные, мёрзлые носки. Кидаете их в камин. Они безвозвратно вспыхивают. Волосы-сосульки начинают мокнуть и неуклюже ложиться на место. Вешаете на стоящую у камина серебристую вешалку свою задрогшую одежду.
Начинаете греться.
Суёте поближе к пасти камина ледяные ноги. Держите их до тех пор - пока языки пламени не станут больно обжигать пятки. Потом суёте к камину руки. Постоянно их потирая. Они начинают оживать. Затем - прислоняетесь одним боком к камину. Потом другим. Обнимаете камин. Опять суёте ноги. Руки. Так несколько раз. Потом очень близко суёте туда свой нос. Да! Да! Да! Дорогой читатель. Именно нос! Тот самый любопытный нос, который ты уже имел неосторожность сунуть не так давно в эту книжку! Тело ожило. Захотелось жить! Захотелось есть. Захотелось пить! Стал осматриваться.
- "Ага!", - большой, мягкий как барашек ковёр на полу. Во всю комнату. Чтоб не дуло по ногам. Большой-же и стол, с креслом-качалкой у камина. На столе в ожидании притаились изысканные явства. За столом накрыто на несколько персон. Ты встаёшь с мягкого ковра. Садишься в кресло-качалку. Берёшь со стола бутылку вискаря. Всё ещё ничему не веря, радостно откупориваешь зубами пробку. Пробку аккуратно кладёшь в хрустальную пепельницу. Наливаешь вискарь в рюмку. С жадностью выпиваешь. Начинаешь брать ожившей рукой с большой тарелки разные бутерброды. Но сначала мандаринку! И так же жадно как и пил - начинаешь есть. Вот бутерброд в икрой красной. Вот с чёрной. Вот с "Армавирской" колбаской. - "Здоровско!". Откидываешься в качалке и прикрыв веки и продолжая пережёвывать всё это дело и не веря ещё во всякие чудеса, начинаешь мечтательно, благодушно и медленно покачиваться в кресле-качалке. Даже пару разков подпрыгнул в нём. Как бы проверяя, реально всё это - нет? Вот снова налил. Выпил. Чмокнул в блаженстве губами. Впереди тебя огромное окно в звёздное небо. Ты начинаешь смотреть в небо. Оно на тебя. Звёзды на небе яркие и наполированные, как пуговицы и пряжки на парадных мундирах британских полицейских по случаю проведения королевских торжеств. Полногрудая, розовощёкая как деревенская девка луна, стыдливо краснея смотрит на тебя одним глазком. А ты качаешься в кресле. Тебе уже хорошо. Мысль стала обретать форму. Возрождаться. Берёшь со стола сигару (хоть и не куришь совсем). Откусываешь один конец и прикуриваешь от изумрудной зажигалки сделаной в виде снегурочки. Глазки у снегурки - красно-рубиновые. Где-то запустили салют. Снова продолжая качаться смотришь в небо. Надуваешь с важным видом сигарным дымом щёки - как бобёр и пускаешь в комнату тонкую, ароматную змейку дыма. Дым окутывая огни свечей расползается по залу. Хорошо чёрт возьми! Век бы так качался у камина жуя бутерброды, дымя сигарой и попивая вискарь. Рыжий. Невесть откуда взявшийся жирный кот запрыгивает тебе на колени и начинает мурчать.
И вдруг! В твои уши ударяет волшебный бой кремлёвских курантов! Куранты бьют полночь. Беспощадно и звонко! Ровно двенадцать раз! Ты поворачиваешь в сторону звуков голову. И видишь на стене большие, настенные "часы с кукушкой". После последнего удара курантов. Маленькие ставни на часах распахиваются. И оттуда. Резко и быстро выглядывает большая, белая лошадь с дурацким Санта-Клаусовским колпаком на голове и голубыми как море глазами. На ярко-красном колпаке - белая, миниатюрная снежинка. Лошадь приветливо и этак хитровато смотрит на тебя. Улыбается загадочно. И ласково так говорит:
- Привет добрый странник! Ты знаешь... - тут интонация её голоса начинает меняться, становится угрожающей и похожей на замогильную, - А ведь уже полночь!!! - затем чему-то радуясь она подмигивает тебе и резюмирует, - Ну щас нафик начнётся!!! - и так-же резко и бесстолково как и появилась - быстро прячется назад. Окошечко захлопывается.
Мгновение тишины. Слышен приятный хруст берёзовых дров в камине.
И вдруг!
Страшный грохот наполняет всю землю. Особняк зашатало как большой, японский Небоскрёб на маленьких островах при землетрясении. Звякнула и заходила ходуном вся посуда на столе и в посудных шкафах. Ударили и сверкнули турецкими саблями молнии и громы. Всполохи света сказочно заполонили собой всю комнату. На правой стене, возле окна, увиделись вдруг головы-чучелА диковинных зверей. Особо высветились на стене оленьи рога. А рядом. С рогами. Большая, лохматая, злая медвежья рожа. Тут же около окна различилась и большая, золотая клетка, стоящая на стариннном комоде около окна. Под самой медвежьей рожей. В клетке. Попугай. Яркий. Крупный. Похож чем-то на дурака. Опять вспышка света. Твои глаза смотрят на досель неведомою тебе, сказочную птицу. Попугай перехватывает твой взгляд. Волнуясь начинает раскачиваться взад-вперёд на своей жердочке(как попугай). И вытянув слегка вперёд голову в твою сторону, в свете новой вспышки света вопросительно вдруг заявляет:
- Бить будите папаша?!
И тут же, вокруг дома понёсся злой ураган. Ровно семь раз он пролетел вокруг дома, каждый раз заглядывая и завывая в твоё окно страшным волком. Ровно семь раз! И сразу всё стихло. Сразу. Ты не успел даже напугаться. Так всё быстро и внезапно произошло! И опять тишина. Опять послышался приятный хруст берёзовых поленьев в камине. На столе снова в свете свечей высветились изысканные явства. Тарелки на несколько персон. Белые, накрахмаленные салфетки. Могучие, удобные стулья округ стола. Перед каждым стулом на столе - большая чистая тарелка. Вилка слева. Приборный, столовый нож справа. Тихий свет свечей заманчиво лижет тарелки и другие посудные приборы что во множестве расположились на столе. Ты опять прикуриваешь уже успевшую потухнуть сигару. Начинаешь опять прикрыв веки безмятежно раскачиваться и надувать щёки сигарным дымом, потягивая вискарь из горла. От прикосновения лёгкого ветерка на окне, сама-собой открылась форточка. Свежий ветерок влетев в комнату, лёгким дуновением коснулся твоего лица...
И вдруг тебе почудились какие-то тихие шорохи. Оттуда. С улицы. С начала вдали. Потом всё ближе и ближе. Послышалась какая-то незатейливая смешная что-ли речь. Будто кто-то, о чём-то, с кем-то спорит. Этот Кто-то тихо и нежно стал скрестись
просительно в твои двери. Другой Кто-то - в окна. А ещё другой Кто-то страшным голосом вдруг завыл в каминную трубу пытаясь тебя напугать и озадачить, - "У-у-уууууууу", понеслось эхом повсюду, пауза и опять, ещё страшнее, - "У-у-уууууууу". Засмеялся ехидно писклявым, женским голосом, - "хи-хи-хи хи-хи", - Уже другим, грубым голосом, раскатисто и с оттяжками в слогах угрожающе "затрубил", - "Пят-наааа-дцать чело-вееек... на сундук мер-тве-цааааа!", - и тут же завыл, - "У-у-ууууу".
Страшно тебе друг? Не бойся! Это всего лишь на-всего мои рассказы! Они уже вернулись из своих путешествий. Они такие забавные!
И вдруг опять под дверью. Заскреблось. И послышалось:
- Эй, добрый странник! Подними-ка свою "толстую задницу" и быстро открой нам двери!!! Мы так долго шли к тебе! Мы добирались к тебе на встречу - широкими морями и тёмными лесами! Всякими там козлиными тропами. Мы пели и плясали в подземных переходах под гитару и гармонь, чтобы только заработать пару пятаков на проезд и не сдохнуть с голоду! Мы ехали к тебе на быстроногих собачьих упряжках по чукотским снежным "просторам" и скакали на лошадях по американским прериям держа в руках "кольты 45 калибра" грабя поезда и удирая от краснокожих индейцев.. Мы круто катили к тебе на дорогих тачках по всей Европе, одетые по последней моде от лучших итальянских и французских кутюрье. Мы угрюмо брели в кандалах босыми и израненными ногами по всей "единой" России в честь 20-летия её Конституции! И уходили в побег из под конвоя - только ради тебя! Нас ловили - а мы убегали! Нас опять ловили - а мы опять бежали! Ведь самое дорогое в жизни для человека на этом свете - это Свобода!!! Мы ползли к тебе на своих животиках через все границы мира, как ползают только черепахи, мечтая лишь о том - чтобы нас не поймали до встречи с тобой! Ведь у нас совсем нет никаких паспортов!!! Мы столько всего навидались и набоялись пока шли к тебе! Мы столько всего интересного хотим рассказать тебе! Пусти нас погреться у своего камина добрый странник! Друг! А мы за это расскажем тебе нечто "такое-этакое". Чего ты никогда ещё не слышал и не видел! Ну, добрый странник! Отворяй уже!!! Давай! Поднимай-ка свою ленивую задницу! Пока мы не обиделись на тебя совсем и не ушли к кому-то другому!
- "Открыть им или нет?" - размышляешь ты блаженно потирая друг о друга голые пятки и продолжая безмятежно покачиваться в кресле под треск берёзовых поленьев в камине, потягивая вискарь и надувая щёки сигарным дымом. На коленях рыжий кот. Мурчит.
Давай оставим это право выбора за тобой мой друг. А я хочу тебе рассказать на "посошок" одну маленькую зарисовку из нашей, порой такой горемычной жизни.
Как-то раз после очередной выпитой рюмки мой приятель художник ( он всегда был в душе художник!, впрочем каковым был всегда и сам я!) так вот, сделав умное лицо, он навернул на него прискорбно-философский оттенок жизненного натюрморта. И заявил мне.
- Знаешь. Если-бы у меня был выбор когда мне умереть - зимой или летом?. То я бы выбрал чтобы это случилось - летом!
- Какая к чёрту разница!? - тут же парировал я его глупое мнение.
- Ээээ... Не скажи! - он почесал грязными пальцами за ухом и убедительно поёжился, - Зимой мне в гробу будет так холодно!... Тем более в лёгких, летних, белых тапочках!
- Веская причина! - заметил я улыбаясь его наивной простоте. И сказал ему, как когда-то в Вавилоне с трепетом и подобострастием говорили великому, библейскому царю Навуходоносору все входящие к нему подданные - "Живи тысячу лет царь!". Я конечно-же немного перефразировал тогда эти слова и сказал ему так, как сейчас скажу и тебе дорогой читатель:
- Живи тысячу лет мой друг!!! И никогда не умирай!!!
С Приветом! М.Таранов.