Говорлива глина, разбитая надвое руслом гулким,
Рассердилась материя, рассредоточилась в белом пространстве мысли.
Дай мне надежду! Надежность, наличие, дай мне объять рассудком.
Где там! Глина стекает с лица, но лицо остается голым, лишенным смысла.
Ворот недвижимый, белый, сверху покрытый хрустом.
Рот разевает древняя, лживая - но - культура.
Правда - груба? Правда в профиле этом восточном, узком,
Правда была разлита, как желтое масло - и липнет к чистым рукам.
Это ловушка: не обернешься - все равно каменной станешь,
Ведь сердце бездействуя быстро теряет свое эластичное имя.
Вот, обернулась, окаменела в порыве гуманном, в жесте отчаяния,
В желании в память принять даже то, что Божьим огнем смыло.