Ровно двенадцать. Пустые скамейки.
Пьяный мужик у ночного ларька.
Припаркована рядом без фары копейка.
На небе горит одиноко луна.
Под ногами асфальт. Он сегодня сухой.
Ветер пахнет несносным похмельем.
Я ухожу, унося за собой
То, что осталось после веселья.
Кто-то кричит, кто-то плачет за шторой.
Я же обут в безрассудство и дым.
Засыпает по пятницам пьяный город,
Поглощая июньскую пыль.
Шатает нелепо ветер заборы,
Тихо скрипит в подворотнях трава.
Дороги мои ведут разговоры,
Им внимает безмолвно Москва.
И ворчит моя память, словно старуха.
Словно опять упала во сне.
Поджигаю тропу тополиного пуха,
Что рассыпал июнь по земле.
Я не болен, я просто разбужен
Чередой уходящих часов.
Суетою московской закружен,
Я раздавлен под гнетом домов.
И не знают покоя скамейки,
Принимая к себе средь ветвей,
Тех, кого приютили аллейки,
Под клеймом искалеченных дней.