В мутном свете луны желтоглазой
Воет бурей еловая чаща.
Старый леший застыл, безобразный,
В небеса свои очи тараща.
Тихо молит Морану* седую,
Ждет подмоги в желаньях бредовых.
Полюбил он княжну молодую,
Что взрослела в чертогах дубовых.
Одинокой невидимой тенью,
Надзирал в мраке леса за девой.
Соловьиной заливистой трелью,
Ворожил о любви перепевы.
Завлекал земляничной поляной,
Обнимая берёзовой веткой.
От девичьего запаха пьяный,
БаловАл её ягодой редкой.
А бывало, чарующей ночью,
У заветного в звёздах окошка.
Любовался зазнобой воочию,
Ежевики оставив лукошко.
Только дева о Лешем не знала,
Душным зноем пустые мечтанья.
Лишь о князе отважном вздыхала,
Полнолунью вверяя признанья.
Расплетая в сиянии косы
Золотистого шёлка пшеницы,
Зеркалам задавала вопросы,
Чтобы витязь мог летом жениться.
Не исполниться жаркому счастью,
И поющей июльской порою,
На болотах застигло ненастье
Наречённую деву героя.
Заблудилась в ливнёвых потоках,
Оглянувшись на злую осину.
Мхом поросшие кочки жестоко
Затянули девицу в трясину.
Страшный Леший у топи бурьяна,
Душу рвал, изрыгая проклятья.
Призывал ледяную Морану,
Хладной смерти разрушить заклятье.
И, услышав стенанья, богиня,
Снизошла в серебристом мерцаньи,
Обратила княжну в берегиню** -
Златокудрое леса созданье.
Позабыв о земной краткой доле,
Сильном витязе в меди забрала,
Вместе с лешим гуляя на воле,
Средь зеленых ветвей засыпала.
Сидый Леший, от счастья сияя,
Позабыл о былых безобразьях.
Вел по стежке людей, не плутая,
Растворяясь в медовых объятьях.
Берегиня, любовь принимая,
Благодарно с незримой печалью,
Колыбельной мотив напевая,
Лишь ласкала вихры тонкой дланью.
Но однажды в осенней дремоте
Лес наполнился цокотом трубным,
Возвещая о княжьей охоте,
Звонким ржанием, смехом и бубном.
Содрогались деревья у прУда,
Растеряв золотые наряды.
Изумленно взирала на чудо,
Златокудрая дева-дриада.
Князь прекрасен, подобен он ночи,
На своем вороном иноходце.
Манят синью бездонною очи,
Как лесные озера-колодцы.
Застучало, заныло тоскою,
Сердце юной лесной берегини.
Ухватившись за крону рукою,
Прошептала забытое имя.
Легкой тенью крадется в багрянце,
Позабыв о ветвях милой ивы.
Разгораются щеки в румянце,
Вспомнив первой любви переливы.
Но, не слыша сердечного зова,
Мчит все дальше сквозь чащу охотник.
Гонит вепря облавщик сурово,
Безнадёжно отстал рыжий сотник.
В цепких травах запнулись копыта,
Князь скатился в опавшие листья.
Черный зверь развернулся сердито,
Слепят очи смертельной корыстью.
Но поднялся, бедой окрылённый,
Тихим словом ПерУну взмолился.
Взор умылся росою солёной,
Витязь с миром навеки простился.
Криком девичьим высь озарилась,
Разметались пшеничные косы.
Перед вепрем дриада явилась,
Зашептав заговОры-угрозы.
Испугавшись отважной хозяйки,
Зверь исчез в золотом буреломе.
С князем светлым на пряной лужайке,
Берегиня застыла в истоме.
Изумлённо взирая на диво,
Задыхаясь в меду аромата,
Князь стоял перед девой красивой,
Что невестой нарёк он когда-то.
В мягкой сени полуденных кленов
О любви берегиня шептала.
В нарушенье нечистых законов,
О судьбине лихой рассказала.
Счастлив князь был в объятиях жарких,
В полумраке раскидистой ивы,
В звездных бликах таинственно-ярких,
На свиданья бежал торопливо.
Старый Леший, узнав про влюблённых,
Волком черным взывая к ответу,
В тёмных просеках ёлок зеленых,
Замышлял колдовские наветы.
Нашептал он ветрам говорливым,
Будто князя «испортили» навьи***.
Хороводят под пагубной ивой,
Жаждут душу исторгнуть из яви.
И, услышав напраслину лживу,
Рыжий сотник уверовал в сказки.
Изрубил в щепу мелкую иву,
Сжег костром у разлапистой ряски.
Над запёкшимся черным кострищем
Берегиня исчезла туманом.
Мрачный князь, обходя пепелище,
Слезы горькие застил дурманом.
Запивая пустую разлуку,
Той же осенью в топких болотах,
Гордый князь, взяв Морану за руку,
Растворился в небесных высотах.
И, прознав о возлюбленных, Лада****
Отомкнула врата Рая-вирья*****.
Снова с князем девица-отрада
В хрусталёвых просторах межмирья.
Только Леший седой, безобразный
Разметает чащоб буреломы.
В мутном свете луны желтоглазой,
Проклиная любови законы...
______________________________________________________
* Морана - Морана или Мара, Морена, в славянской мифологии могучее и грозное божество, богиня Зимы и Смерти. Марана у славян в древности считалась воплощением нечистых сил.
** Берегиня - Согласно народным поверьям, в берегинь обращались просватанные невесты, умершие до свадьбы. Например, те девушки, которые покончили с собой из-за измены коварного жениха. Слово др.-рус. берегыни, очевидно, является народным переосмыслением (в связи с беречь, оберег и др.) праслав. *pergyni. Слав. *pergyni, pergynja считается германским заимствованием — из герм. *fergunia, в значении «дубовое» или «лесное божество». С культом деревьев и растительности связаны и возможные реликты культа берегинь, отмеченные этнографическими записями. В связи с этим у автора берегиня сходна с дриадой.
***Навьи - покойники, загробные духи в славянской мифологии. От древнерусского навь - духи смерти, духи умерших иноплеменников. Считалось, что они могли насылать болезни на людей и домашний скот, а так же стихийные бедствия. Очень полно раскрывает сущность навий болгарский фольклор: навьи это птицеобразные души умерших, летающие по ночам, в бурю и дождь „на злых ветрах“. Крик этих птиц означает смерть; „нави“ нападают на беременных женщин и на детей и сосут их кровь. Они — вампиры (упыри), чрезвычайно опасные для людей»
****Лада - в славянской мифологии богиня любви и красоты, богиня весны, весенней пахоты и сева, покровительница брака и любви.
***** Вирий - в славянской мифологии южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна. Рай у славян.
18.08.2013г.