Огромный, красный, старый пароход
У мола стал, вернувшись из Сиднея.
Белеет мол и, радостно синея,
Безоблачный сияет небосвод.
В тиши, в тепле, на солнце, в изумрудной
Сквозной воде, склонясь на левый борт,
Гигант уснул. И спит пахучий порт,
Спят грузчики. Белеет мол безлюдный.
В воде прозрачной виден узкий киль.
Весь в ракушках. Их слой зелено-ржавый
Нарос давно… У Суматры, у Явы,
В Великом океане… в зной и штиль.
Мальчишка-негр в турецкой грязной феске
Висит в бадье, по борту, красит бак –
И от воды на свежий красный лак
Зеркальные восходят арабески.
И лак блестит под черною рукой,
Слепит глаза… И мальчик-обезьяна
Сквозь сон поет… Простой напев Судана
Звучит в тиши всем чуждою тоской.
Перевод:
Ivan Bunin
Ship At The Mole
An old, tremendous, cherry-colored ship
Has come to anchor on return from Sidney.
Blue skies are shining gladly, it’s not windy,
The pier is white, – all has induced her sleep.
The sleeping giant’s bent to the left side
In emerald and clear waters. Dockers
Are sleeping in the port that’s full of odors.
The solitary pier is showing white.
The keel is seen in the transparent water.
It is completely covered with cockle-shells
From Southern seas wherein this plankton dwells, -
At shores of Sumatra and Java gotten.
A Negro boy, his Turkish fez is on,
Hangs in a bucket – paints the forecastle red.
Reflections like an arabesques’ net
Are dancing up the newly painted zone.
Not in a hurry work is being done, -
The monkey-boy is singing Sudanese
Simple tune while being half asleep, it is
The song of sadness that’s concerning none.