Как будто большое и тёмное
в молчании встало под окнами –
сломалась игла граммофонная,
алмазная, острая, тонкая.
А сколько на ней было ангелов
и сколько на ней было демонов!
Пластинки смеялись и плакали,
манили волшебными темами.
И там, на дорожках виниловых,
кругами далёкой окраины,
следами зверушек невиданных
ты душу свою перекраивал.
Под звуки скрипяще-шипящие,
с заскоком, – дай, Боже, терпения! –
неслось на тебя настоящее
живое душевное пение.
Как всё в этой жизни запутано:
в кафтане залатанном тришкином
сидишь за постылым компьютером,
внимаешь си-ди эм-пэ-тришному.
А диски затёртые, сирые,
в конвертах, чудно разрисованных,
становятся чёрными дырами,
где прошлое плотно спрессовано.