Мальчишки!.. Думают, до них
И вольнодумцев не бывало!
А я их повидал немало
Без этих щеголей двоих.
Служи, устраивай пенаты,
Гуляй, коль молод, до зари!
Был малолеткой в двадцать пятом –
И Бога поблагодари!
Куда!.. Смутьяны им примеры,
Все это видно без очков.
Они готовы на галеры!
А я жалею дурачков.
Как взгляды вскидывают дерзко:
«Мол, честь и совесть не продам!»
Да что о чести офицерской,
Молокосос, известно вам?!
Не умничать, без рассужденья
Служить российскому царю –
Вот совесть, честь и убежденья!
Я не впустую говорю!
И пусть мерещится кому-то,
Свободы, мол, душитель он –
Россию уберечь от смуты –
Я был для этого рожден.
Провел я годы не напрасно,
Корчуя вольтерьянский дух.
Не то – глядишь, и всем нам красный
Прокукарекает петух.
Но наблюдаю с сожаленьем,
Что государь – понять легко! –
Стал дуть, заметить с позволенья,
На воду, как на молоко.
Да, был мятеж! Но не вернутся
Те, кто уж нынче вдалеке.
А остальных свободолюбцев
Мы держим в крепком кулаке.
Но нет, ему опасность мнится
И в увлечениях сынка:
А ну, как польская девица
Готовит бунт издалека?!
И в чем опасность для короны
Уездных этих шалунов?
Да им не до сверженья трона!
У них, вы видите – любовь!
А я, седой, при эполетах –
В погоню, болен или здрав.
«Мне не к лицу и не по летам» -
Вот Пушкин-то, покойник, прав!
Ведь развлекались бы спокойно
В своей мальчишеской гульбе!
Так нет – «преемников достойных»
Они увидели в себе.
Теперь им, я уж вижу, мнится –
И я нисколько не шучу –
Что потрясения в столицах
Им, как и прежним, по плечу.
Арест! Едва ли не казнили!
Герои – ну-ка, разуверь!
В них фармазонство раздразнили,
А мне мильон забот теперь!
И сам наследник, глаз не пряча,
Выписывает кренделя…
А кто, спросить, ему назначил
Жуковского в учителя?!
Чуть что – с меня же спросит строго
Порфироносная семья.
Такой мне, видно, крест от Бога:
За все кругом в ответе – я!
Что ж, Бенкендорф – служака старый.
Вот только с некоторых пор
Так тянет повести с гитарой
Неторопливый разговор!
Как в давнюю младую пору,
Как в те забытые года…
Уж этим-то красавцам фору,
Не глядя, дал бы я тогда!..
Но, чу! Фельдъегерь с донесеньем.
Опять в Двугорском вкривь да вкось…
От этой службы нет спасенья.
Шинель! Карету! Понеслось…
***