Реквием.
Запоздалая осень явилась прохладным рассветом,
Повелела природе надеть необычный наряд,
Мягко лист закружил и бордовым осыпался цветом,
Золотистым узором украсив кладбищенский ряд.
В голубой тишине по-осеннему солнце сияло,
Где-то там, за спиной, таял шум городской вдалеке,
Перед серым надгробьем седая старушка стояла
И букетик ромашек сжимала в дрожащей руке.
На могильной плите перед ней две лампадки горели,
Листья, тихо шурша, свой узор продолжали плести,
На старушку с плиты молодые ребята смотрели,
И она от них глаз всё никак не могла отвести.
Необычная скорбь на лице, беззащитном и милом,
Выдавала и боль, и мольбу, и тоску, и тревогу, и страх,
Необычный контраст создавали на месте унылом
Девять лиц молодых и старушка, с букетом в руках.
От картины такой исходила великая сила,
Это было похоже на странный, мистический сон;
Она царство небесное им от души попросила,
И как в церкви, три раза, земной им отбила поклон.
Она в жарком порыве шептала им: «Детки, простите!»
И кого-то молила про вечный и праведный суд.
А слезинки текли и сверкали на сером граните,
Когда стебли ромашек скользнули в стеклянный сосуд...
Я стоял и смотрел, в уголках моих глаз защипало.
Уходила старушка тропинкой, что в город вела.
Было тихо вокруг, только веточка рядом упала,
Да когтистая лапа, царапнув, на сердце легла.