А я – всё равно – душу себя, смеясь,
Бледными пальцами за тонкое горло цепляясь.
Стою на коленях и, в пустоту молясь,
Назло своим пальцам крепко за жизнь хватаюсь.
Я включаю Рахманинова, требуя тишины,
И, зажимая нос, делаю глубокий вдох и – выдыхаю.
Обожая свет полной и яркой луны,
По ночам от присутствия Никого внутри себя умираю.
И, идя на Запад, прихожу на Восток.
В спешке собираясь на Юг, попадаю на Север.
И, хотя дома – собака и покладистый кот,
Дом для меня – противоположный берег.
И однажды вот так – задушу себя, смеясь,
Только потому, что не сумею разжать бледные пальцы.
И тогда, к пианино (я играла Рахманинова) наклоняясь,
Я упаду и усну на полу из белого глянца.