Мой старый друг (не по летам),
Художник, умница и бабник,
В наш человеческий бедлам
Всегда подкладывает грабли.
Ему де можно, он – мудрец,
Он де, для смеху и для пользы,
Чтоб ярче внешность, наконец,
И меньше заурядной прозы.
Чуть, бедной рифмой окрылясь,
Вспорхнёшь в предгорие Парнаса,
На древний мрамор ступишь – хрясь!
То – набок нос, то – нету глаза.
И, зная нас наперечёт,
Он к каждому поспеет кстати
И – что-нибудь да изречёт,
Не внемлешь – граблями приплатит.
То ты стопою пренебрёг,
То метр нарушил ненароком –
Настигнут грабли между ног,
А то и в бровь, а то и в око.
А если кто-то (не дай Бог)
В сердцах верлибром увлечётся,
То уяснит в кратчайший срок,
Где у потомков отзовётся.
Как мы его ни ублажай,
Нет сладу с ментором – злодеем;
Снимаем шишек урожай
Мы сразу же, как их посеем.
Зане теорией стиха
Напрасно мучал нас Жирмунский;
Приберегает для греха
Всегда словцо Великий Русский.
Ошибся ты иль пошутил,
Изъяна – то почти не видно,
Но грабли на твоём пути
Уже положены ехидно.
Как осмотрительнее стать,
В его дидактику нагадить?
А что если нам всем написать
Под псевдонимом « Некий Дядя».
Уж как намается мой друг,
Мечась с граблями бог весть где-то,
Когда мы в наш парнасский круг
Зачислим «Некого Поэта».