Иосифу я - брат-антисемит.
Его свобода, "Равенсбрюк" и рабство.
Число кузенов, кратное семи,
По-свойски с ним пыталось разобраться,
А я сумел. И мудрости его,
Ненужные, как бицепсы Эсхиллу,
В родном кочевье, в доме гостевом
Вдруг обрели египетскую силу.
Прославившись как толкователь снов,
Начитывал языческие притчи,
Осваивал шаманства мастерство,
В чем был до неприличия предприимчив.
Быть может, все изрядно обостриться,
И изойдут из тюрем и коробок
Их множество, бессребреников - тридцать!
А с ними бог, величиной с микроба.
Им не грозят изгнание из храма
И судьбы опозоренных менял,
Пока не взвоют гнойные их раны
От злобной инфузории - меня.
Я - чье бело чело, высокопарна
Чья речь, высокомерен вид, и через
Плечо висят останки леопарда.
На жреческий манер обритый череп
Электризован. Светел ореол.
Но бренности естественной не длиться...
И я резон к бессмертию обрел
На серебре эсэсовской петлицы.